…Владимир долго глядел вслед ускакавшему смерду, а когда тотисчез из виду, все еще делал вид, что смотрит вслед, хотя душа уже обогналаразбойника, влетела в Царьград, пронеслась по широким знакомым улицам,ворвалась в императорский дворец, где каждый уголок знаком за два года службы вохране…

Снизу со двора доносились вопли, конское ржание, звоноружия. Воевода Претич не упускает случая, чтобы не заставить княжеских гриднейпобегать с камнями на плечах по двору, а самые здоровые берут на плечи своихконей и тоже бегают по кругу, как жеребцы при виде кнута.

Вздохнув, Владимир медленно, как старик, нащупал подошвойсапога перекладину лестницы… Он сам чувствовал, что спускается только его тело,а душа уже проникла в покои принцессы Анны, ухватила ее в объятия…

А внизу воевода, страшно выпучив глаза, орал наЧеймана. Сын печенежского хана для старого воеводы был просто сукиным сыном,которому от младшего дружинника до старшего, как до Царьграда на карачках.

– Усы отращивать мало, надо еще и работу делать!.. Ты должендоказать, что ты не коза на веревке, а ратник!.. И не простой, а тот,который и в строю дерется, плечо в плечо с другими… Как зовется такой ратник?

– Сратник, – промямлил Чейман несчастным голосом.

– Правильно, соратник! – одобрил Претич. – Когдавтемяшишь в голову, что бои в городе – это не в степи, и тут надо не рвыстроить, а завалы копать?..

Чейман робко проблеял:

– Как это… завалы копать?

Претич рявкнул:

– Молчать, когда я тебя спрашиваю! Ты воин или где?В бою или что? Дружинник должен блистать не умом, а доспехами. Вотпогляди, как у меня все сверкает!.. А вон у князя так и вовсе сияеттак, что глаза на лоб лезут…

Владимир скривился еще больше, воевода если похвалит, тобудто помоями обольет.

– Эй, Претич!.. Не мори мальцов. Вроде бы большой войны ненамечается, а ты с них по три шкуры спускаешь!

Претич огрызнулся сердито:

– А Дикое Поле? Когда разбили Хазарию, пусть даже вкупес печенегами, сразу бы забрать все земли себе! А так расчетвертовали натри равные половины!.. Вот и копошится там всякое…

Пока Чейман в муках пытался понять странные слова знатныхрусов, воевода буркнул что-то вроде: живут тут как свиньи в берлогах, махнулрукой и удалился на задний двор, где заставлял бегать с мешками камней наспине. И хотя бедный Чейман раньше думал, что свиньи вроде бы в берлогахтоже не живут, даже в этих берложьих краях, и непонятно как расчетвертовать натри части… тем более на три половины, но это ему нельзя, а князьям, наверное,удается. Это и зовется ромейским словом «политика», что начинает приживаться ипри киевском дворе.

За спиной Владимира страшно заржали кони. Он ощутил холодоктревоги, но чутье и запах подсказали, что это приближается не страшный див, авсего лишь верховный волхв. Голос за спиной прогудел густо, будто шел из-подкорней старого дуба:

– Чего шерсть дыбом встала?.. Хорошая новость!

Белоян подошел широкий, переваливающийся на коротких ногах,пасть оскалил так, что шарахались даже на другом конце двора.

– Брешешь, – сказал Владимир недоверчиво.

– Волхвы никогда не врут, – наставительно изрекБелоян. – Они могут утаивать правду, недоговаривать, переиначивать… норазве это ложь?

– Давай твою новость, – потребовал Владимир. –Посмотрим, стоит ли она…

Белоян сказал медленно, словно уже раздумывая, не повернутьли обратно:

– Да так, пустячок… Я нашел, из чего выковать тебе меч.

Владимир подпрыгнул:

– Ты… Давай неси!

– Ага, неси! Мне только поднимать такие глыбы…

Владимир опомнился:

– Тьфу, прости. Ты ж только меду унесешь хоть сарай, хотьвсю пасеку… Давай веди. Я сам отнесу в кузню, ничьим лапам не доверю.

Волхв осторожно посмотрел на князя:

– Да? Но тогда вели седлать коней…

Владимир ощутил, что если еще не душа, то сердце уже здесь,колотится о ребра как ошалелое. Мужчине сказать, что у него будет меч, какихнет на земле… или таких можно пересчитать по пальцам, – это вдохнутьвторую душу.

– Тверка!.. – закричал он отроку. – Быстро седлайдвух коней из моей конюшни. Две седельных сумы побольше.

Он отпрянул, когда волхв сказал изменившимся голосом:

– Княже… это не у меня во дворе. Ежели ты думаешь так. Этодалеко…

– Где?

– Пока не знаю.

Владимир вытаращил глаза, потом грозно нахмурился:

– Как это?

– Металл, из которого надо ковать твой меч… еще не на земле.

Владимир отшатнулся:

– Ты что мелешь? А где, в море? На дне реки?В горах? На острове Буяне?

– Княже…

– Говори!

– Всяк знает, что до неба лет пятьсот лету. Знаешь?..Вот-вот. Значит, и с неба летит примерно столько же. Мое ведовство показало,что сейчас к земле летят куски, из которых в самый раз выковать меч…

Владимир стиснул челюсти, перевел дыхание, охлаждая гнев.В глазах посветлело, хотя красная пелена ярости еще колыхалась передглазами, постепенно светлея.

– Откуда знаешь?

– Ведовство… Ну ладно, волхвам ведомо, что такие глыбысыплются на землю через каждые пятьсот лет. У нас сохранились записи.В прошлый раз падали куски чудесного железа, легкого и прочного, ни одинмеч не пробивал доспехи из такого металла. А сам меч сек все как капустныелистья. И в позапрошлый раз…

– Думаешь, и сейчас упадут?

Волхв сказал осторожно:

– Что трижды стряслось, почему не получится в четвертый?..Кто знает, что на небе творится. То ли колеса за что-то задевают, а там колесаагромадные, то ли какая богиня, проходя мимо, всякий раз… Это мы живем каккомары, только мельтешим, а у богов сто наших лет – один день… А то ичас, как говорят волхвы древлян. Но разве там волхвы?.. Словом, камни должныначать падать завтра. Три дня будут сыпать! Мелкие – с орех,крупные – с яблоко. Но упадет, возможно, и глыба с конскую голову. Вотее-то и надо ухватить раньше, чем найдется другой охочий до чужого добра.

– Какое же оно чужое? – усомнился Владимир. – Ктонашел, того и…

– С нашего неба падает! – возразил Белоянсварливо. – Из вирия! Когда-то из вирия упал шмат земли, самой богатой иплодородной, на ней и стоит теперь наша Новая Русь, понял?..

Претич подошел, слушал с умным видом, прогудел знающе:

– Хоть и волхв, а дурень. Да и какие мозги у медведя?Главное, не откуда падает, а куда. Пусть даже из чужого вирия какой разиня богуронит, но раз упало на наши земли…