– А как сбегу из подвала?..

– Стража перепьется, – отмахнулся Владимир. – Тысумеешь выдернуть цепи… я помогу, хотя ты и сам здоровый, как сарай. Ночьюпроберешься до кузницы. Я знаю, кузнец с вашей ватагой связан. Да знаю,знаю! Собьет цепи. Главное, чтобы все выглядело, что ты сбежал сам. Еслиузнают, что послан мною, за твою шкуру и сушеного клопа не дадут!

От князя несло холодом, как от глыбы льда. Заходящее солнцезаливало горницу красноватым светом, узкое худое лицо было как из гранита, поднадбровными дугами было темно, бритый череп недобро блестел, словно залитыйкровью, даже черный чуб казался змеей, что искупалась в крови…

– Я все запомнил, – сказал Залешанин. –Когда?

– Сегодня ночью, – отрубил Владимир. – Времени вобрез.

Он взял в руки колотушку, намереваясь ударить в медный щит.Залешанин старательно вытер жирные пальцы о белоснежную скатерть, поднялся,небрежно повалив скамью. Та упала с грохотом, за дверью послышались торопливыешаги, но дверь осталась закрытой.

– А все-таки, – спросил он, – почему тыуверен, что не пошлю тебя… ну, куда тебя всяк посылает, даже если и улыбается вглаза, и не уйду пропивать твои деньги?

Владимир оглянулся, черный клок волос на бритой голове сползнабок, Залешанину почудилось, что там змея начала раскачиваться, готовясь кпрыжку…

– Не сбежишь, – сообщил Владимир угрюмо. – Уже ибез волхва видно.

– Почему?

– Больно гордый, – сообщил Владимир.

Он ударил в медный круг. Звон ударил по ушам, дверь тотчасраспахнулась. Трое стражей ворвались с мечами наголо, застыли на пороге,пожирая Залешанина злыми глазами. Князь небрежно сделал движение пальцами,словно смел со стола мусор:

– Отвести обратно и стеречь неусыпно!

На городской стене холодно и зябко. Небо черное, звезд невидно за тучами, только на востоке уже сереет рассвет, но на земле мгла. Ветерпродувал до костей, несмотря на теплый месяц травень. Белоян ежился, зябкокутался в длинное одеяние из грубого полотна. Когда на востоке началаразгораться алая заря, снизу послышался легкий шорох.

Сперва донесся запах разогретого тела, князь возник рядомпочти неслышно, от него несло жаром, словно только что выбежал из бани. Суровоелицо в рассвете казалось почти нечеловеческим.

– Ну что? – шепнул Белоян.

– Получилось. Я видел, как он выскользнул… Сейчас,должно быть, сбивает цепи. Подождем.

– Только бы не попался, – шепнул Белоян с надеждой.

– Второй раз не попадется. Да и первый… что-то странное, чтооказался в наших руках так просто…

Алый свет поднимался по небу, нежный и стыдливый, ноисчезали тучи, превращаясь в розовые облака, кудрявые и быстро тающие, небосветлело, наливалось темной синевой, а земля наконец смутно выступила из мглы.Вдали заискрилось, словно небесный кузнец выхватил клещами из горна раскаленныйбрус железа – ярко-оранжевый, рассыпающий искры.

Белоян невольно засмотрелся, не мог привыкнуть к такомучуду, хотя повторялось каждое утро, вздрогнул от толчка локтем в бок.

– Не спи, замерзнешь. Что зришь?

– Работу богов, – прошептал Белоян зачарованно.

– Каких богов? – удивился Владимир. – Это я помог!Да и через стену лезет сам, боги не подсаживают.

Белоян вздрогнул, начал всматриваться туда, куда указывалкнязь. Как назло, снова задул злой ветер, бросал в лицо клочья холода, словнозима пыталась вернуться хоть в таком виде.

– Есть, – сказал он негромко, в голосе были недоверие истрах. – Я догадывался, но вот так увидеть…

– Мне бы твои глаза, – сказал Владимир с досадой.

– Тогда пришлось бы расстаться с княжеством.

– Врешь, – не поверил Владимир. – У насвсегда было так, что князь был и верховным волхвом. Одно другому не мешало.

– Это когда княжество было с птичий двор. Вон гляди… видишьтемное облачко?

– Только светлое, – отозвался Владимирнапряженно. – Пыль из-под копыт его коня! Где раздобыл, подлец, такрано?.. Об этом не уговаривались.

Волхв всматривался, приложив ладонь к глазам козырьком,защищаясь от солнца, но в другой руке был резной посох, темный камень навершияналился багровым, в нем смутно бродили тени, вспыхивали короткие колючиеискорки. Там, куда Белоян смотрел, быстро удалялось желтое облачко пыли, потомпогасло, когда беглец погнал по раскисшей дороге, зато видно, как взлетаютчерные галки сзади: выброшенная копытами жирная земля.

Волхв наконец опустил ладонь, в желтых волчьих глазах былистрах и злое торжество, словно задрал забредшую в лес корову.

– Оно ушло следом, – сообщил он.

– Какое оно? – спросил Владимир нетерпеливо. –И кто?

– Если бы знать… Но теперь привязалось за ним неотвязно. Такчто твой план раскусили, княже.

Владимир кивнул:

– Вот и хорошо. У Добрыни на заставе богатырской уженеделю лежит свиток за семью печатями. Сегодня срок сломать…

Волхв все еще поглядывал в ту сторону, куда удалилосьвидимое только ему незримое облачко.

– Он сам поедет?

– Нет, но Добрыня единственный, кто там читать-писать умеет.Да и то дивно: силен, как три медведя, а грамотный! Словом, он найдет когопослать. Эти, что раскусили мой замысел, разбойника все равно сразу неухлопают. Иначе мне быстро станет известно, я тут же пошлю другого. Его прибьютподальше от Руси. Чтобы я все еще ждал, надеялся… Зато, когда его устранят,сами успокоятся. А настоящий богатырь тем временем доберется до Царьграда,сорвет щит и вернется, пока там не спохватились. – Он вдруг зябко повелплечами. – Пойдем. Еще поглядим, кто кого переборет! У них ромейскаяхитрость, у нас – смекалка русов и славян. Да и печенежская сгодится.

Непривычно было мчаться на рослом боевом коне навстречурассвету. Городские ворота растаяли в утреннем сумраке, воздух был свеж, но жарне оставлял сильное здоровое тело.

Дурак князь, обещал боярскую дочь… Конечно, пришлось сделатьвид, что обрадовался. На самом же деле отвлекал стражу в другую сторону,выручая Владирога, друга еще по детским играм. Правда, тот теперь княжескийдружинник, если бы и поймали, то отец наорал бы, тем бы и кончилось, а вот онсдуру свалился в яму, ее только что вырыли под выгребную… Хорошо, непользовались еще.

Он вспыхнул, скривился, представив себя в непотребном виде,замычал от стыда и злости. Подвигал спиной, чтобы ощутить тяжесть исполинскойпалицы, и сразу на душе вроде бы отлегло. Любому мужчине становится легче, еслиприкасается к оружию, будь то простой нож или вовсе палка.