— Это сразу видно. Потому-то ты и Седому приглянулся.

«А он ничего мужик, — подумал Руслан про Василька. — Зря я его тряс, как грушу. А Седой калач тертый. Вишь, как повернул. Что ж, попробую походить под ним, в стае. Но на роль шестерки не соглашусь, пусть даже не надеется».

Такие примерно мысли бродили в его голове, пока он спускался по едва заметной тропинке, продираясь сквозь колючие кусты и еловые лапы. С этими же мыслями перевалился он через двухметровый кирпичный забор, огляделся, прокрался к входной двери, которая, как и было обещано, оказалась открытой. Действуя осторожно, но без страха, Руслан проник в дом, постоял, прислушиваясь. Пару раз до него донесся скрип, но в пустых домах и не бывает по-другому. Обязательно что-нибудь трещит, скрипит, щелкает. А трусливые люди, дабы оправдать свой страх, выдумывают всяких привидений, вампиров и прочую нечисть.

Как будто в мире есть существа опаснее человека!

Саркастически усмехнувшись, Руслан отыскал лестницу, ведущую вниз. Ступени были не деревянные, а металлические, рифленые. Бесшумно спуститься по ним не получилось.

Проникнув в подвал, Руслан полез в карман за зажигалкой. Внезапно ему пришло в голову, что он находится здесь не один. А что если в подвале прячутся какие-то вооруженные люди, приготовившиеся наброситься на него, как только он осветит себя пламенем зажигалки?

Вздор, подумал Руслан. Кому и зачем могла понадобиться засада? Разве что Седой работает на мусоров, но это тоже вряд ли, потому что проще всего Руслана было повязать прямо в Киеве или хотя бы в закрытом фургончике.

Успокоив себя таким образом, он чиркнул зажигалкой, нашел выключатель и врубил свет. Подвал оказался просторным, почти свободным от всякой рухляди, которую, как правило, стаскивают в подобные помещения хозяева. Стеллаж находился там, где обрисовал Седой. Пошарив под второй снизу полкой, Руслан отыскал там рычаг, сдвинул его и, не прилагая особых усилий, откатил стеллаж в сторону.

Его взгляду открылся прямоугольный сейф, вмонтированный в стену. Дверца была размером с добрый холодильник, но не этим она заставила Руслана затаить дыхание и ощутить мурашки, ползущие вдоль хребта. Дверца была приоткрыта.

Стоило Руслану отворить ее настежь и бросить взгляд на совершенно пустое нутро сейфа, как свет в подвале погас. Взгляд, устремленный в темноту, уловил слева свечение крохотного красного огонька. Такой же огонек находился справа, немного выше.

Камеры видеонаблюдения, понял Руслан с тоскливым предчувствием беды. Можно было разбить объективы, но все, что они успели записать, останется в базе данных. Скорее всего, на каком-нибудь компьютере. Где он? Попробовать обыскать дом?

Спотыкаясь в темноте, Руслан поднялся наверх и испытал новый шок, увидев в окне свет приближающихся автомобильных фар. Судя по всему, это возвращался домой хозяин или спешили сюда те, от кого нельзя было ожидать ничего хорошего.

Не теряя ни минуты, Руслан выскользнул из дома, прикрыл за собой дверь и, что было духу, бросился к ограде. Пожалуй, еще никогда в жизни он не бегал так быстро.

В Таганрог пришло лето. За день воздух прогревался до тридцати семи градусов в тени. Песчаное побережье Азовского моря усеяли тела отдыхающих, над ними кружили вечно голодные чайки, знающие, что возле пляжников всегда найдется чем поживиться: огрызки, объедки, зачерствевшие пирожки, забытая по пьяни таранка…

Почти каждый из 325 тысяч жителей Таганрога знал, что их родной город был основан самим Петром Первым, а дальнейшая его история была невыразительной и туманной. Достопримечательности можно было пересчитать по пальцем, начиная, конечно же, с домика Антона Павловича Чехова, куда непременно направляли всех приезжих, хотя сами таганрогцы знаменитый домик вниманием не баловали, как, впрочем, и произведения самого Антона Павловича.

Самсон вспомнил о существовании великого русского писателя не потому, что вздумал насладиться его рассказами, а благодаря телепередаче, посвященной Таганрогу. Он облизал жирные от от блинчиков с мясом пальцы и поставил пустую тарелку на столик рядом с диваном. В комнате было темно, только свет от включенного телевизионного экрана освещал лицо Самсона. Из ванной комнаты доносилось шипение включенного душа, под которым крутилась и что-то напевала подружка Самсона, Марина.

Он тоже недавно побывал в ванной комнате, и его довольно длинная спутанная шевелюра была влажной. Темная щетина на щеках Самсона подчеркивала то, какие светлые, какие мягкие у него волосы. Серая майка давала возможность оценить его крепкое сложение и чуть покатые плечи борца. Правда, классической борьбой Самсон занимался еще в ранней молодости, а потом потерял к ней интерес, найдя себе другие увлечения. В свои совсем еще молодые годы он окончательно заматерел, но в его глазах нередко мелькали озорные мальчишеские искорки.

Когда телеведущий посетовал, что Азовское море продолжает мелеть, Самсон переключил канал и пробормотал:

— Ничего, на наш век хватит. А если что, то на Крымское побережье переберемся.

Он не задержался ни на военном фильме, ни на познавательной передаче о летчике Водопьянове, ни на концерте в студии Останкино. Несколько минут без устали жал на кнопку пульта, меняя каналы. Наконец, что-то заставило его остановиться и сделать звук громче. Темноволосый диктор с выразительным взглядом что-то быстро тараторил в микрофон. Прислушавшись, Самсон понял, что речь идет о заказном убийстве, совершенном в центре Москвы. Примерно час назад неизвестные в масках расстреляли из автоматов какого-то жирного депутата Госдумы, да еще председателя своей собственной партии. Нападение произошло возле массажного салона, где депутату разминали его дряблые старческие телеса.

— С малолетками, небось, трахался, козел вонючий, — прокомментировал Самсон.

— Ты о ком? — спросила вошедшая Марина.

Вокруг ее пышного тела было обмотано большущее банное полотенце, а второе полотенце, поменьше, она пристроила на голове.

— Депутат этот… не помню его фамилию. Жирный такой, горластый. Завалили его в Белокаменной.

— Бедный, — сказала Марина.

— Он-то как раз богатый, — успокоил ее Самсон. — Лет двадцать страну обворовывал. И что? Бабло с собой в могилу не заберешь.

— Зачем ты так? О мертвых нельзя плохо…

— Жмурам до лампочки, что о них говорят.

— Какой ты грубый! — скривилась Марина.

Напрасно она это вякнула. Самсон пожал плечами и отвернулся к телевизору.

— Не нравится, можешь убираться на все четыре стороны, — заявил он.

— Это ты мне говоришь?

— А кому еще? На Дженифер Лопес ты не тянешь. Талия толстовата.

— Ах, так?

Вспыхнув, Марина похватала свою одежду, босоножки и бросилась в ванную. Думала, наверное, что Самсон придет извинятся, но ошиблась. В силу своей профессии, он не мог позволить себе такую роскошь, как постоянная женщина. А для того, чтобы расставания проходили как можно быстрее, в нужный момент следовало лишь нагрубить отставной подружке. Так поступил Самсон и на этот раз.