Вопросов к нему не осталось. Конечно, насчет избалованности местных пацанов Седой преувеличивал, но, надо полагать, у него имелся свой резон обтяпать дельце по-тихому, руками чужака.

— Бог меня послал, или Сатана, это не мне решать, — сказал Руслан, — но предложение я готов рассмотреть.

Лицо Седого вытянулось:

— Рассмотреть? Или принять?

— Чтобы я его принял, — солидно произнес Руслан, — повысить гонорар придется.

— Две штуки. Больше у меня нет.

— Две штуки сразу и столько же потом, когда сейф возьмете.

— А! — Седой облегченно рассмеялся. — Без проблем. Значит, по рукам?

Руслан кивнул и протянул руку. Лучше бы он ее сразу в капкан сунул. Или под пилу циркулярную.

Дорога в Харьков заняла полдня. Седой лично доставил Руслана на своей тачке, а на месте передал своему знакомому и укатил в неизвестном направлении. Знакомого звали Василек; это был потертый мужчинка лет сорока пяти, с плохими зубами и неправдоподобно синими, яркими, большими, как у куклы, глазами. Несмотря на жару он носил пиджак, но не потел, а просто пах соответствующим образом.

Когда Руслан спросил его, где можно «бросить кости» на пару часов, Василек уставился на него, словно на ненормального.

— Ты работать или отдыхать приехал?

— Хотя бы подкрепиться надо. С утра не жрал.

— Хавка найдется, — кивнул Василек. — Айда за мной.

Минут двадцать они петляли по городу, пока не очутились в безлюдном дворе возле микроавтобуса, сквозь облупившуюся белую краску которого проглядывала ржавчина. Это был продуктовый фургон без окон, если не считать тех, что имелись в водительской кабине. На его борту был изображен улыбающийся усач в лихо скособоченном поварском колпаке. Держа в одной руке нож, а в другой — поварешку, он приглашал всех желающих в сеть ресторанов «Уно моменто». Присмотревшись к выражению физиономии усача и, особенно, к тому, как он держал нож, Руслан подумал, что этот тип скорее зарежет, чем накормит. Вся надежда оставалась на харьковское гостеприимство.

— Ныряй, — предложил Василек, открывая заднюю дверцу. — Пакет видишь? Там хавчик и пивасик.

— Мне бы курева, — сказал Руслан, не торопясь забираться в душный, провонявший бензином салон.

Продуктов внутри не было, только пара лысых скатов да ящик с грязным барахлом непонятного назначения. На полу лежало когда-то зеленое верблюжье одеяло, рядом стояла пятилитровая баклажка с водой.

— Уши пухнут? — спросил Василек, осклабившись.

— Есть такое дело, — в тон ему ответил Руслан.

— Тогда вылезешь Чебурашкой, — заржал харьковчанин. — Потому что в пути курить ты не будешь. Представляешь, как ухи у тебя распухнут-то?

Смех его был не менее гнусным, чем запах.

— Давай о твоих ушах потолкуем, — предложил Руслан, хватая весельчака за лацканы пиджака. — Вот они сейчас распухнут конкретно. — Он встряхнул Василька, припечатав его спиной к фургону. — Сомневаешься?

— Э, э! — залебезил Василек. — Ты чего раскипятился? Я ж по шутке говоря. Развеселить тебя хотел.

— Считай, развеселил.

Руслан отпустил шутника и вытер пальцы о джинсы.

— Не серчай, — попросил Василек. — Я не со зла. Хотел прощупать фраерка залетного.

— Баб своих щупай, понял?

— Насчет курева не волнуйся. Дыми, сколько влезет. Вот, держи. — Василек сунул Руслану только-только распечатанную пачку сигарет и прозрачную зажигалку. — Я себе других по дороге куплю. Но…

— Что? — поторопил его Руслан, зажевав фильтр сигареты.

— Из фургона выпускать тебя не велено. Так что, если желаешь, отлей где-нибудь.

— Это я, типа, арестант буду?

— Так Седой велел. — Василек виновато развел руками.

— Ехать-то далеко?

— Прилично. Часа три пилить.

— Тогда я сейчас, — сказал Руслан, прикурил и отправился за трансформаторную будку.

Едкий дым лез в глаза. Неудобно вывернув голову, Руслан сделал свое дело, застегнулся и пошел обратно. Двигатель продуктового фургона уже работал. Забравшись внутрь, Руслан сел на одеяло. Задняя дверь захлопнулась. Внутри сделалось темно. «Как в гробу», — подумал Руслан и заставил себя улыбнуться.

Мол, это шутка была такая. Для личного пользования.

Особняк будущего терпилы полностью оправдывал свое название, потому что действительно стоял особняком — на отшибе какой-то деревушки, между рекой и крутыми склонами меловых гор, поросших чахлыми елочками да непролазными кустами терновника.

Про елочки и терновник Руслан узнал на собственной шкуре, поскольку Василек оставил микроавтобус километрах в двух от места назначения. Дальше добирались пешком, в темноте, ориентируясь на пересеченной местности лишь по лунному свету. Ночные тени были густыми и расплывчатыми, как разлитая под кустами и деревьями тушь. Где-то орала дурным голосом ночная птица, нагоняя тоску и страх.

Когда выбрались на пригорок, откуда был виден особняк, Василек негромко произнес:

— Дальше сам пойдешь. Сигнализация в доме отключена, так что смело перебирайся через ограду.

— Собаки? — деловито спросил Руслан.

— Им сейчас не до тебя.

— Я какой-то особенный?

Василек хихикнул.

— Все собаки спят беспробудным сном, — дурашливо пропел он на мотив романса «Очи черные».

«Усыпили? — подумал Руслан. — Как-то все гладко получается. Подготовили особняк к моему визиту. Почему? Я же не медвежатник, да и сейф открывать мне не велено. В чем же тогда фишка? Для чего я понадобился? Подстава? Но какой в этом смысл? Врагов у меня нет, никакой ценности я собой не представляю…»

Его размышления прервал пристроившийся рядом Василек.

— О чем задумался? — поинтересовался он.

— Непонятки какие-то, — буркнул Руслан.

— Какие непонятки?

— Зачем меня Седой сюда из Киева вез, раз тут у него и так все схвачено? Собак ведь кто-то усыпил? Почему тот же человек все остальное не сделал?

— А ты об этом у Седого спроси, — предложил Василек. — Хотя лично я не советую. Есть у меня кое-какие соображения…

— Колись, — предложил Руслан.

— Седой на тебя виды имеет. Высоко поставить хочет. Но сперва проверить тебя нужно.

— Вот оно что…

— Я тебе ничего не говорил, ты ничего не слышал, — поспешно предупредил Василек.

— Не вопрос, — успокоил его Руслан. — Я помело попусту не распускаю.