– От колонии зависит, – сказал Мигель. – Но главных всё равно нет. Есть первые среди равных, так скажем. У нас, в Марсианской Республике, – это русский. Затем испанский и английский. В Лунной Федерации – китайский, английский, русский. Свободное Государство Ганимед свободно говорит по меньшей мере на дюжине языков, и только там прямо на наших глазах уже возникает новый язык. Официального названия пока нет, мы зовём его НКЛ – новая космическая латынь.

– Как интересно, – сказала Ирина. – А Королевство Рея? Есть же такая колония, да?

– Есть. Королевство Рея общается в основном на английском, японском, русском и хинди.

– А это… действительно королевство?

– Самое настоящее, – подтвердил Мигель. – У них конституционная монархия, и у власти сейчас королева Елизавета Седьмая. На четверть русская, на четверть японка и на две четверти англичанка.

– Если ты спросишь, есть у неё сыновья, сколько им лет и женаты ли они, я сильно разочаруюсь, – сказал Конвей.

– Почему? – засмеялась Ирина.

– Потому что мы, ирландцы, ненавидим монархию. Это в крови.

– Уговорил, не буду спрашивать. Потом спрошу, у Мигеля. Ты как, Мигель, не против?

– Мне кажется или надо мной издеваются? – осведомился Мигель, поднимая глаза к потолку.

В путь двинулись, когда солнце уже клонилось к закату. Были мысли заночевать в деревне и отправиться с утра, но затем передумали, решив, что так у Вестминда меньше шансов их засечь. Не намного, но – меньше.

Они только-только миновали Верхний Яр, когда сразу за околицей, откуда-то сбоку, из-за группы деревьев, вышли трое и встали поперёк дороги.

– Привет, Ирка! – лениво поднял руку тот, что стоял чуть впереди, – широкоплечий парень с русыми вихрами на круглой голове, которая, казалось, растёт без всякой шеи. Лицо у парня было красное, и Мигелю показалось, что он выпивши. Не так, чтобы крепко, но заметно. Мигель шевельнул ноздрями и уловил запах спиртного. Причём идёт от всех троих. Значит, пили вместе. Сначала пили вместе, а потом вместе пошли. Куда? Встретить одну знакомую и двух незнакомцев с Марса. Надо же, как интересно…

– Привет, Коля, – ответила Ирина и приостановилась. – Чего надо?

– Поговорить хочу.

– Времени нет, извини. Давай, когда вернусь.

– Ты теперь с этими, что ли? – Коля пренебрежительно показал глазами на Мигеля и Конвея.

Те быстро переглянулись, поняли друг друга и промолчали. Для начала.

– Я сама по себе.

– Ага, я вижу.

– Что ты можешь видеть, Коля, глазами своими залитыми? Сходи проспись сначала, позорище.

Ирина сделала движение, чтобы обойти препятствие, но настырный Коля снова перегородил дорогу.

– Что, хватило двоих залётных членов, чтобы между ног сразу мокро стало? – осведомился он нагло. – Ну как же, – он широко ухмыльнулся, – не откуда-нибудь, аж с самого Марса!

Ирина молчала. На её резко побледневшем лице заметно проступили веснушки. Мигель взял девушку за плечи, мягко увёл назад. Тут же, сделав очень скучное лицо, рядом встал блюзмен.

– Шли бы вы своей дорогой, ребятки, – сказал Мигель. – Пока при памяти.

– И ветер без камней, – добавил О’Доэрти.

Они не знали, откуда взялась эта присказка, но все нормальные пацаны Нового Града пользовались ей столько, сколько жила на свете Марсианская Республика.

– Что, что? Это кто тут вякает? Ты, длинный, думашь, карабин на шее, так я тебе юшку не пущу?

– Думаю, ты полный идиот, – сказал О’Доэрти. – А идиотов надо учить. Смотри, что это? – ирландец выбросил перед лицом Коли пустую ладонь, на которую тот уставился с недоумением.

В следующее мгновение эта ладонь упёрлась Коле в лоб и совершила толкательное движение. Одновременно левая нога Конвея зацепила ноги ревнивого жителя деревни Верхний Яр, сотворив элементарную подножку.

Коля качнулся назад, потерял равновесие и с размаху сел на землю.

– Бух! – сказала Ирина и засмеялась.

– Ах ты… – потерпевший вскочил и с ходу ринулся на обидчика.

Теперь Конвей действовал иначе и встретил разъярённого противника быстрым и мощным боковым ударом кулака в челюсть.

Коля взмахнул руками и рухнул как подкошенный. На этот раз он остался на земле и лежал там, не шевелясь.

– Нокаут, – сказал блюзмен и несколько раз сжал и разжал кулак. – Чёрт, едва пальцы не выбил об этого…

– Стоять, – произнёс Мигель. В его руке, словно по волшебству, очутился пистолет.

Оба товарища незадачливого Коли, сделавшие было движение вперёд, замерли.

– Ракетные пули в магазине, – объяснил Мигель. – Очень неприятно, когда в живое попадает. Можете мне поверить.

Товарищи угрюмо молчали.

Коля застонал, пошевелился и медленно перевернулся на живот.

– Оказался он живой, – удовлетворенно заметил Конвей.

– Забирайте его, ребята, и валите уже по домам, – устало сказала Ирина. – Стыдно за вас перед гостями, честное слово.

Колю подхватили под руки, подняли.

– Встретимся ещё, – пробормотал он и сплюнул кровью.

– Очень надеюсь, – Конвей дотронулся до воображаемой шляпы.

Через несколько секунд околица деревни опустела. Одна троица, придерживая с двух сторон пострадавшего товарища, углубилась в деревенские улицы. Вторая по хорошо утоптанной тропинке дошла гуськом до опушки леса и скрылась за деревьями.

На ночлег остановились, когда сумерки уже наступили, но ещё не сгустились в ночную тьму. Разбивкой лагеря руководила Ирина. При этом попытки Мигеля и Конвея переложить большую часть работы на Георга Пятого, жёстко и насмешливо ею пресекались.

– О вас же забочусь, дурачки, – поясняла она. – Когда ещё выдастся такая радость – по настоящей тайге походить, опыта набраться? Улетите на свой Марс, и – гуляй, Вася.

– Мы не дурачки! – запротестовал блюзмен.

– И не Васи, – сказал Мигель.

– Это фигура речи такая, – пояснила Ирина. – Означает, что все шансы стать настоящим мужчиной потеряны. Шучу. Что до дурачков, то это мы скоро выясним. Снова шучу. Значит, так. Мигель собирает валежник для костра и разводит оный, вот здесь, – она показала место. – Конвей, ты ставишь палатку. Здесь. Георг, ты отдыхай пока и жди приказов. Будешь на подхвате.

– Есть быть на подхвате! – ответил робот, как показалось Мигелю, с явным удовольствием.

– А ты что будешь делать? – спросил Мигель.

– Следить и направлять, – ответила девушка важно и тут же засмеялась. – Я ужин приготовлю. Годится такой расклад?