Ландринов пожал плечами:

– Сергей Леонардович не домашний, а член правления. Яза открытой дверцей стоял, так он меня и не заметил. Вошёл в кабинет и тут жевышел. Должно быть, желал с родителем поговорить, но не застал. Господинауправляющего на ту пору срочно к телеграфу вызвали.

Сладчайшая улыбка озарила мятое лицо петербургского сыщика.

– Quod erat demonstrandum, – повторил он вполголоса. –Теперь всё окончательно встало на свои места. Господа! – уже другим,строгим тоном обратился Ванюхин к присутствующим. – Вы все былисвидетелями этого важнейшего заявления. Так что ежели господину Ландриновувпоследствии вздумается переменить показания (за хорошие деньги чего несделаешь), я призову вас всех под присягу.

– Это, может, вы сами на подкуп падки, так нечего надругих наговаривать! – побледнев, крикнул ремингтонист. – Ландриновот правды ни за какие тыщи не отступится!

Сам весь приосанился и посмотрел на Мавру с такой гордостью,что она зажала кисть белыми зубками и беззвучно поаплодировала поборникупринципов. Насмешливости в этой жестикуляции ремингтонист не разглядел – принялза чистую монету и залился таким счастливым румянцем, что Фандорину стало жалкобеднягу. Скоро узнает про Париж – будет убит.

Вдруг Зосим Прокофьевич подошёл к столу «секретаря»,наклонился и с нескрываемой издёвкой шепнул:

– Что ж, «свой человек», бегите, докладывайте. –Он кивнул на дверь кабинета. – Дела у вашего патрона швах. Сегодня егобеспокоить не стану, ибо есть кое-какие формальности, но завтра пускай ожидаетрадостного свидания. Приятнейшей ему ночи. Так и передайте: егопревосходительство пожелал чудесных сновидений. А ещё скажите, –следователь придвинулся совсем близко, – чтоб в неожиданное путешествие невздумал отправиться. Не выйдет – я принял меры.

– Сударь, вы мне мешаете, – бесцеремонно тронулаВанюхина за рукав Мавра. – Отодвиньтесь.

Когда же следователь, напоследок одарив «своего человека»грозным взглядом, удалился, девушка воскликнула:

– Наконец-то! У вас при нём совсем другое выражениелица сделалось! Морщинки уберите. Вот так. – Она пальчиками разгладилаЭрасту Петровичу лоб, складку у рта. – Ой, запачкала.

И с очаровательной непосредственностью, послюнив платок,вытерла чиновнику щеку.

– Мавруша, им, может, неприятно! – укоризненнопроизнёс Лука Львович.

Тасенька хихикнул, а Ландринов так скрипнул зубами, чточерез всю комнату было слышно.

Мягко отстранив руку с платком, Фандорин сказал:

– На сегодня довольно. Мне в самом деле нужнопереговорить с господином управляющим.

– Я не был здесь, клянусь вам! – вскричал СергейЛеонардович, не дослушав до конца. – Это неправда!

Фандорин смотрел вниз, на зелёное сукно.

– Господин барон, прежде чем зайти к вам, я спустилсяна первый этаж и посмотрел в книгу привратника. Вы же знаете, у вас в компаниирегистрируется время прихода и ухода каждого сотрудника. Там чёрным по беломунаписано: член правления С.Л. фон Мак прибыл в 7 часов 25 минут, убыл в 7 часов34 минуты. Именно тогда кухарка подала чай.

– Ах да, я был… – Барон смешался. – Мнетребовалось сказать два слова. Я хотел подняться в кабинет, но не дошёл –встретил отца в телеграфном пункте.

– Там, верно, был кто-нибудь ещё? Телеграфист, например? –по-прежнему не глядя на управляющего, спросил Эраст Петрович.

– Наверняка. Наверное… Я не помню. А чем закончилВанюхин? Что он собирается предпринять?

Про «кое-какие формальности» и предстоящее «радостноесвидание» Фандорин рассказывать не стал – расхотелось.

Вся эта история выглядела странно. Что-то здесь нескладывалось.

– П-понятия не имею.

– Что же будет завтра? – с тревогой спросил СергейЛеонардович.

– Завтра я скажу вам, кто убийца, – наконец поднялна него взгляд коллежский асессор.

Коротко поклонился бледному управляющему и вышел.

Ошибся!

К себе он возвращался уже в темноте. Во-первых, не очень-тоторопился в своё убогое жилище, а во-вторых, хотел уйти последним – посмотреть,как разойдутся остальные.

За первым же поворотом, с оживлённой Каланчевки на пустынныйи неосвещённый Ольховский, Фандорин обнаружил слежку. Кто-то крался за ним,перебегая от забора к забору. Очень старался остаться незамеченным, но где жему было обмануть ученика японских синоби?

Скорее всего это был какой-нибудь филёр Ванюхина.Следователь наверняка установил наблюдение за Сергеем Леонардовичем и,возможно, решил на всякий случай присмотреть за «своим человеком». Если так, тоэто неинтересно.

Но нельзя было исключить иную возможность: новоявленный«секретарь» чем-то заинтересовал отравителя, и тот захотел выяснить, что заптица студент Померанцев. Вот это было бы замечательно.

Жалко, улица такая паршивая, не видно ни зги.

Эраст Петрович нарочно свернул в один из Басманныхпереулков, тоже не Бог весть какой Шанзелизе, но там по крайней мере голубоватосветились пятна газовых фонарей.

План у коллежского асессора был самый простой: не подаватьвиду, что слежка замечена, и тем более не пытаться задержать соглядатая, апросто рассмотреть его получше. Для этого будет довольно, миновав освещённоеместо и оказавшись в темноте, обернуться и подождать, пока преследователь самокажется под фонарём. Фандорин был уверен, что узнает любого из подозреваемыхпо силуэту. А ежели не узнает, значит, это филёр, и пускай себе следит сколькоему угодно.

У первой же лампы Эраст Петрович нарочно задержалсяприкурить – чтобы тем самым продемонстрировать полную безмятежность.

Шаги приблизились. Из-за того, что человек ступал оченьосторожно, на цыпочках, ни пола, ни комплекции определить на слух не удалось.

Остановился. Ждёт.

И здесь чуткий слух Фандорина уловил звук, которого ЭрастПетрович никак не ожидал, – сухой щелчок взведённого курка.

Если бы не привычка в минуту опасности сначала действовать,а потом уже думать, коллежский асессор замешкался бы и пуля попала бы ему вспину. Но чиновник молнией скакнул в сторону. Одновременно с грохотом выстрелаиз фонарного столба брызнула деревянная крошка.