— Очевидно, кто-то узнал. И заказал номер на карточкуПаушкина.

— Почему тогда он не отменил заказ, а поехал в номер? Есликто-то чужой воспользовался его кредитной карточкой.

— Не знаю. Судя по всему, его просто обманули.

— Я не могу оперировать такими фактами. У меня должны бытьконкретные доказательства. Или конкретные факты.

— Его убили, — сообщил Дронго, — надеюсь, вы понимаете, чтоего убили.

— Не будьте столь категоричны, — вмешался Иосиф Яковлевич, —в нашем банке надежная служба безопасности. Сюда не мог войти посторонний.

— Посторонний его не убивал, — возразил Дронго, — это сделалкто-то из ваших сотрудников.

— Выбирайте выражения, — посоветовал Гельдфельд, — здесьсолидный банк, а не притон для бандитов.

— Подождите, — попросил Катусев. Он был не простоследователем, который работал уже больше восьми лет. Его отец и дядя тожеработали в системе прокуратуры, и поэтому он мог считать себя потомственнымсыщиком. Катусев понимал, что подобная смерть Файзулина не могла быть случайной.И это волновало его более всех остальных. Ведь он собирался триумфальнозавершить расследование дела, отправив его на подписание обвинительногозаключения и передав в суд.

— Почему вы считаете, что убийца находится в банке? —уточнил следователь.

— Радик Файзулин прилетел вчера в Москву и сегодня уже успелпобывать на приеме у двоих вице-президентов, — пояснил Дронго, стараясь несмотреть в сторону Ребрина и Лочмеиса, — при этом оба высокопоставленныхсотрудника банка не захотели с ним серьезно разговаривать. Ребрин даже не сталего слушать, а Лочмеис посоветовал ему писать фантастические романы.

— Какой он ловкий, — не выдержал Ребрин, — успел даже вамвсе рассказать. Когда только он успел.

— Когда пошел на пятый этаж, — ответил Дронго, — итак, двачеловека уже знали о его секрете. Или могли узнать. Он успел рассказать обовсем и начальнику отдела Орочко, который поднялся на пятый этаж после обеда.Уже трое. И еще программисты, которые были в его комнате. Он им тоже могсообщить о своей тайне. Об этой кредитной карточке, которой воспользовалсякто-то чужой.

— Я знаю еще одного человека, который узнал обо всем до егогибели, — вмешался Ребрин, — это вы, господин Дронго.

— Верно. Но только с одной поправкой. Я пришел сюда впервыеи впервые увидел Радика Файзулина за несколько минут до его смерти. Вряд ли уменя могло появиться желание столкнуть его с лестницы за столь короткое время.А если серьезно, то я более чем убежден, что оба преступления так или иначесвязаны друг с другом. Кому-то очень нужно было, чтобы Радик замолчал и невстречался ни с президентом банка, ни с прокурором. Кто-то боялся егопоказаний.

— Что вы предлагаете? — спросил Гельдфельд.

— Искать причины убийства Паушкина и Файзулина. Реальныепричины убийства.

— Я не совсем понимаю, — вмешался Лочмеис, — вы адвокат илисыщик?

— Меня попросили представлять интересы Ахмеда Абамова. И яобязан сделать все, чтобы попытаться спасти моего клиента. Даже если для этогонужно будет переквалифицироваться в сыщика.

— Не стоит, — сказал Катусев, — для этого естьпрофессионалы. Мы все сами проверим. И показания Файзулина тоже. Заодно я хотелбы узнать, кто был на пятом этаже в тот момент, когда сюда поднялся Файзулин?

Гельдфельд посмотрел на своих заместителей. И мрачноответил:

— Мы уже знаем, кто именно был на пятом этаже. Здесьработает руководство банка и находится наш небольшой зал, где мы проводим нашисовещания. Поэтому на этаже были только несколько человек, присутствующие здесьруководители нашего банка, наши секретари, двое охранников, которые обычносидят в другом конце коридора и… больше никого.

— В этот момент к господину Ребрину поднялся господинОрочко, — напомнил Дронго, — ведь до этого он успел рассказать вашему первомувице-президенту о моем визите.

— Откуда вы все знаете? — разозлился Ребрин.

— Знаю. Услышал, как вы его отчитываете, когда во второй развошел в кабинет Орочко. Значит, он тоже был на пятом этаже.

— Возможно и был, — снова вмешался Гельдфельд, — но это всеравно ничего не доказывает. Среди наших сотрудников банка не может быть убийцы.

— И тем не менее кто-то толкнул Файзулина, — напомнилДронго, — и я уверен, что это был не несчастный случай.

— У вас есть доказательства? — спросил Иосиф Яковлевич.

— Нет. Пока нет.

— Тогда не нужно говорить.

Гельдфельд обернулся на Катусева.

— Я не знаю, что сегодня произошло, но очень надеюсь, чтолюбое происшествие в банке не будет известно журналистам. Это моя перваяпросьба. И второе. Я надеюсь, вы уже поняли, что и с Ахмедом Абасовым у васпроизошла какая-то ошибка.

— Там совсем другой случай, — упрямо возразил Катусев.

— Два убийства подряд, это очень много, — устало сказалИосиф Яковлевич, — это уже целая система. Я математик по образованию и знаю,что при построении некоторых систем они имеют тенденцию к геометрическойпрогрессии. Мне очень хочется верить, что это не тот случай.

— Мы все проверим, — заверил его Катусев, — господин Дронго,вы можете выйти со мной в приемную?

Дронго, поднявшись, пошел за следователем в приемную. Тамбыло много посторонних, и они вышли в коридор.

— Я уже все про вас узнал, — свистящим шепотом сообщилследователь, — вы никакой не адвокат. Вы самозванец, пытавшийся меня обмануть.На самом деле вся Москва знает, что вы известный аналитик, который занимаетсячастными расследованиями. Такой аналог Эркюля Пуаро или Шерлока Холмса. Толькочастные детективы бывают в книгах. А в жизни им обычно не везет. Наши частныедетективы должны следить за женами обманутых мужей и любовницами олигархов. Ане заниматься расследованиями.

— Я не занимаюсь расследованиями. А пытаюсь помочь Абасову,на которого вы повесили такое страшное обвинение.

— Это не тот случай. Он виновен и сам во всем признался. Этов книгах бывает, когда очевидный убийца не совершал преступления, а егосотворил кто-то другой. В жизни так не бывает. У меня двое свидетелей. Вкомнате никого из посторонних не было. Из окна никто не мог уйти. Сама жертване могла нанести себе столько смертельных ударов. Таких чудес не бывает. Убийцане может испариться, надеюсь, вы не верите в мистику.

— Я верю в коварный разум человека, который способен налюбую пакость, — ответил Дронго, — поэтому и пытаюсь понять, что именно здесьпроизошло. И уверяю вас, что все не так просто, как вам кажется.