Он уверенно прошел мимо ее двери. Когда дверьего спальни захлопнулась и она снова оказа­лась стоящей на ногах, реальностьобрушилась на нее. Алиса бросилась к двери, но он легко перехва­тил ее подороге.

— Нет, ты не смеешь! — Алиса изогнулась,отстраняясь от него, насколько возможно было сопротивляться стальному кольцуего рук. — Я не хочу, не стану.

Он не отвечал, отчего казался еще мрачнее иопаснее, и потянулся к ее губам. Она стремительно отвернулась, напрягшись всемтелом, желающим покориться, растаять.

— Нет... — опять беспомощно забилась она.

Он все же поймал губами ее губы. Алиса рвану­лась,вложив в борьбу все силы. Данте был абсо­лютно беспощаден. Не сумев удержатьгубы, его рот впился в шею. Она заколотила кулаками по его груди — безкаких-либо видимых последствий. Безо всякого усилия он отвел ее руку назад,отчего ее грудь прижалась к его груди.

Кровь гулко застучала в ушах. Алиса понимала,что проигрывает, мышцы дрожали от предприни­маемых усилий. Его губы провелидорожку вниз к вырезу ее платья. Ее свободная рука легла ему на плечо,поднялась к голове, но вместо того, чтобы оттолкнуть, забралась ему в волосы.Захватив рукой ее ягодицу, он притянул ее ближе. Алиса уже не отдавала себеотчета, что прижимается к нему, стремясь соединиться в единое целое. Понимая,что он знает о ее полной капитуляции.

Ноги у нее подгибались. Он подхватил ее. Насей раз, когда он склонил к ней голову, она не шелохнулась, не могла ужебороться. Злясь на него за свою слабость и нежеланный отклик на его ласки, онавернула ему поцелуй с такой же стра­стью и яростью.

Гнев вселил в нее мужество. Пальцы взялись заего пиджак, стащили его с плеч, отправили на пол. Данте рванул галстук,послышался звук рвущегося материала. Затаив дыхание, Алиса смотрела набронзовое великолепие торса, открывшееся под рубашкой. Импульсивно она провелаладонью по легкой россыпи волос на широкой груди.

Он пальцем приподнял ей подбородок.

— Расстегни ремень.

Сотрясаясь всем телом, она выполнила его про­сьбу,пропустила ремень сквозь пряжку, медленно потянула вниз молнию. Над ее головойон с силой втянул в себя воздух. Она подняла глаза. Сейчас они осталисьединственными людьми во вселенной.

Данте нетерпеливо отбросил в сторону ее руку иосвободился от брюк и трусов, встав перед ней полностью обнаженным. Бронзоваялоснящаяся кожа обтягивала великолепные мускулы. Что-то привлекло вниманиеАлисы, она коснулась его плеча — татуировка. Какой-то непонятный символ.

Он жестко улыбнулся.

— Это была часть ритуала при принятии в банду.Возбуждает она тебя?

Ей стало грустно при мысли, через что емупришлось пройти. Поколебавшись, Алиса отрица­тельно качнула головой. Зная, чтоон не примет ее жалости, она все равно не удержалась, чтобы не спросить:

— Что она значит?

Данте снял ее пальцы со своего плеча, поднесих к губам.

— Это значит, дорогая, что я никому не верю.

В особенности мне, промелькнуло у нее вголове.

Но прежде чем она успела додумать эту печаль­нуюмысль, он расстегнул ее юбку, та с легким шорохом скользнула вниз, топпоследовал за ней. Алиса стряхнула с ног туфли, и Данте подтолкнул ее кпостели. Теперь она уже не могла не видеть его — донельзя возбужденного. Онаощутила укол стра­ха. Не слишком ли он велик для нее? И сразу нахлынуложелание, увлажнив ее, приготовив к нему. Собственное тело предавало ее.

Данте расправился с ее бюстгальтером и прилегрядом, поедая Алису глазами. Ее грудь еще сильнее напряглась, кончики бесстыдноторчали вперед, ожидая его прикосновений, поцелуев. Словно про­читав ее мысли,он положил ладонь ей на грудь, и Алиса затрепетала, изогнулась. Он потянулся,за­хватил сосок губами. Его рука скользнула вдоль тела и по дороге наткнуласьна шрам.

— А это еще что?

Не дав ей ответить, он перевернул ее, рассма­триваяшрам внимательнее. Закрыв глаза, она яростно оттолкнула его.

— Ничего.

— Хорошенькое «ничего», Алиса, — огромныйшрам. Откуда он у тебя? Болит?

— Очень редко, разве что при больших физиче­скихнагрузках.

Данте внезапно вспомнил, как тащил ее, пере­кинувчерез плечо, и заморгал, чувствуя свою вину. Алиса поняла:

— Ты ведь не знал.

— Нет, — хрипло сказал он, — но мне не обяза­тельнобыло вести себя так грубо.

Что-то в его голосе смягчило ее, она забыласвое намерение ничего ему не рассказывать.

— Я... это случилось пять месяцев назад. Пов­станцыокружили лагерь и обстреляли нас. Убили двадцать человек. В меня попалорикошетом. Повезло — задело только мягкие ткани.

Ничего себе повезло. В нее стреляли. Пуля про­шлачерез ее плоть. Алиса была ранена. В груди возникла неожиданная слабость. Иведь она сказа­ла, что прошло пять месяцев, значит, она тогда осталась, несбежала от опасности...

Присев на кровати, Данте смотрел, как по еещекам разливается краска. Даже сейчас он жаж­дал ее.

— Алиса...

В поднятых на него глазах проглянуло отчаяние.

— Я в порядке. Все хорошо.

Ничего с ней не в порядке. Все вернулось —образы, лица умирающих... вечная опасность. Вме­сте с тем прямо сейчас этотчеловек, его власть над ее телом ужасала Алису.

Она могла встать, уйти, инстинктивно она знала— он отпустит ее. Но... жар, испепеляющий их обоих, не давал ей двинуться сместа, как бы ни хотелось. Все заслоняла собой потребность быть с ним. И то,что она опять позволяет соблазнить себя... Алиса блокировала эту мысль.

Без слов она откинулась назад на подушки.Когда Данте склонился к ней, опустил голову к ее губам, она облегченновздохнула и обхватила его за шею, прижимая ближе, впитывая его тепло, запах иоберегающую силу...

После долгой минуты, когда их перемешанныедыхания удлинялись, а сердцебиение замедлялось, чтобы наконец на долгую секундупресечься взры­вом блаженства, Данте нашел в себе силы скатить­ся с нее и лечьрядом. Ему хотелось привлечь Алису к себе, обнять как можно крепче, и пришлосьсжать кулаки, чтобы воздержаться от неблагоразумных действий. Великолепныйсекс. Вот что это такое. Прежде он не встречал женщины, способ­ной воспламенитьего до такой степени. Лишнее доказательство тому, что ей не следует доверять.

Она такая же как все — хитра и корыстна. Дантесел, хотел уже встать, как вдруг его захлестнула холодная волна ужаса. Оноглянулся на женщину рядом. Глаза закрыты, рука закрывает лицо, плечи дрожат.Она что, плачет?

Он отвел ее руку в сторону. Глаза оставалисьзакрыты, но он заметил на щеках мокрые дорожки.

— Алиса?