Ли Ляньхуа прикусил язык, спустя долгое время вздохнул, подобрал с земли ветку, снова надолго замер, а затем начертил на земле две линии.

Фан Добин сидел на дереве, всматриваясь в горные леса. Это место находилось к юго-востоку от столицы, вдали тянулись горные вершины, кроваво-красное заходящее солнце клонилось к западу, окутывая горы золотистым сиянием, словно дорогим золочёным покрывалом.

— Ляньхуа, — вдруг позвал он.

Тот не ответил, продолжая рисовать что-то на земле.

— И почему я раньше не замечал, какой пустынный здесь пейзаж… — пробормотал он себе под нос, потом вдруг осознал, что друг ему не ответил, и зыркнул вниз. — Несносный Ляньхуа.

Тот всё ещё не отзывался. Фан Добин увидел, что он за каким-то демоном нарисовал на земле сетку.

— Что ты делаешь?

Ли Ляньхуа неторопливо начертил на сетке несколько линий. Фан Добин услышал, как он что-то бормочет себе под нос — как будто что-то зачитывает, и немедленно спрыгнул с дерева. Со своим превосходным цингуном, он опустился беззвучно, словно опавший лист. Друг и правда как будто его не заметил, всё продолжая тихонько размышлять вслух. Фан Добин долго стоял рядом с ним и прислушивался, но не смог понять ни слова, а когда терпение лопнуло, слегка пихнул его.

— Что ты делаешь? Что за сутры читаешь?

— А… — Ли Ляньхуа подскочил от неожиданности, растерянно подняв голову, долго смотрел на Фан Добина, а потом слегка улыбнулся. — Я размышлял…

Он вдруг умолк, и Фан Добин чуть было не подумал, что его друг и сам не понимает, что бормотал, но тот снова заговорил.

— Две накидки из газовой ткани, яшмовая шпилька, повешенная на мосту верёвка, повешенный вверх ногами Ли Фэй, странная смерть евнуха Вана, четыре записки… Ли Фэю перерезали горло, Шан Синсину перерезали горло, Лу Фан восемнадцать лет назад пропал, а теперь сошёл с ума… Это всё явно связано с исчезнувшей Пагодой блаженства.

— Естественно, связано, — безотчётно кивнул Фан Добин. — Если бы император не вызвал их, чтобы расспросить о деле восемнадцатилетней давности, они остались бы живы.

— Император лишь хотел узнать о руинах Пагоды блаженства, а их восемнадцать лет назад просто бросили в колодец. Независимо, имеет ли колодец какое-то отношение к местонахождению более чем вековой Пагоды блаженства, но восемнадцать лет назад на его дне имелся какой-то секрет.

— Точно, точно! — обрадовался Фан Добин, которого тут же осенила мысль. — Значит, чтобы разобраться, почему они умерли, начать нужно со дна колодца.

— Сложно сказать, где он находится, — покачал головой Ли Ляньхуа. — Император задавал вопрос, но Чжао Чи и Шан Синсин не смогли дать на него ответ.

— Колодец неизвестно где, Лу Фан утратил рассудок, убийца не оставил никаких следов — так откуда начинать расследование? — немедленно сник Фан Добин.

— Вовсе нет, — вздохнул Ли Ляньхуа. — Напротив, убийца оставил слишком много следов, так что не знаешь, с чего и подступиться…

— Слишком много следов? — уставился на него Фан Добин. — Где? Почему я не видел?

— Две накидки из газовой ткани, — с нежностью глядя на него, серьёзно повторил Ли Ляньхуа, — яшмовая шпилька, повешенная на мосту верёвка, повешенный вверх ногами Ли Фэй, странная смерть евнуха Вана, четыре записки… Ли Фэю перерезали горло, Шан Синсину перерезали горло…

Фан Добину показалось, что голова у него распухла в два раза от боли.

— Хватит, хватит. Если считать это всё за следы, то да, убийца оставил их много, но что толку?

— Я подумал… — Ли Ляньхуа слегка надавил указательным пальцем на правый глаз. — Два газовых платья и яшмовая шпилька свидетельствуют, что эта тайна связана с каким-то важным человеком…

— Да, — согласился Фан Добин, — владелец одежды и шпильки явно имеет непосредственное отношение к убийце, возможно, это он и есть.

Ли Ляньхуа изобразил веткой на земле подобие шпильки.

— И газовая ткань, и яшмовая шпилька — вещи редкие, их владелец должен быть человеком влиятельным и благородным, но на верхнее платье несколько слоёв газовой ткани сейчас не носят, зато так было модно одеваться сто лет назад.

— Хочешь сказать, владелец этих одеяний — призрак умершего много лет назад? — испугался Фан Добин.

Ли Ляньхуа надолго задумался.

— Сложно сказать. Хотя сейчас мало кто оденется подобным образом, но нельзя утверждать, что это точно не живой человек. — Он поразмыслил и медленно добавил: — Просто это более вероятно.

— Допустим, такой призрак существует, и что с того? — фыркнул Фан Добин. — Тогда полным-полно столетних призраков, которые носили газовые накидки, может, среди них был и отец твоего отца…

— Если такой призрак существует, — крайне серьёзно заговорил Ли Ляньхуа, широко распахнув глаза, — то раз у Лу Фана была его накидка и шпилька, у Ли Фэя была вторая накидка, значит, оба они видели этого мертвеца — возможно, его тело, возможно, захороненные с ним вещи. Так чей же это труп?

Фан Добин постепенно собрался с мыслями.

— Раз Лу Фана тогда бросили в колодец, и он даже пропал на дне, то труп, скорее всего, находится в потайном ходе или углублении на дне колодца. Но что восемнадцать лет назад, что сотню с лишним лет назад здесь стоял императорский дворец. Кто мог умереть здесь непогребённым? Неужели какая-то придворная служанка или дворцовый евнух?

— Нет, нет. — Ли Ляньхуа веткой нарисовал развилку над изображением шпильки. — Это человек влиятельный и благородный, вовсе не простая служанка или дворцовый евнух. Шпилька из превосходной яшмы, тонкой резьбы, должно быть, вещь знаменитая. Возможно, следует начать с человека, который любил газовые накидки, владел шпилькой в виде павлиньего пера и пропал во дворце сотню лет назад… — Он говорил отстранённо, но хмурил брови.

Фан Добин очень редко видел друга в такой нерешительности — в императорском дворце и правда происходило что-то странное.

— Наш покойник должен быть мужчиной, ведь это мужская шпилька.

— Твоя младшая тётушка, если бы иногда переодевалась мужчиной, разве не закалывала бы волосы мужской шпилькой… — возразил Ли Ляньхуа.

Фан Добин замер — а ведь и правда.

— Допустим, Лу Фан попал в какую-то яму, увидел столетний труп, но что с того? Неужто этот покойник спустя сотню лет умудрился достичь бессмертия, превратился в цзянши и свёл с ума Лу Фана, загрыз евнуха Вана, а потом зарезал Ли Фэя и Шан Синсина? Если мертвец на самом деле мог стать ожившим трупом, то захотел бы найти своего убийцу, какой смысл ждать целый век и убивать случайного посетителя, встреченного восемнадцать лет назад?

— Это лишь означает, что с этим человеком было связано нечто важное, настолько важное, что кто-то не побрезговал убрать свидетелей, лишь бы никто не выяснил ни крупицы о