что он пугливый грубиян, который никогда не нападает в одиночку на более сильных. Сейчас дракон выглядел очень мирным. Никки накинул простыню и посмотрел ему в лицо. Кожа Бена побледнела, из-за чего рыжие волосы стали намного ярче. Никки покачал головой и подумал, что смерть делает из любого человека вита. Мальчик уже хотел опустить простыню, как вдруг заметил слабое сияние. Оно не бросалось в глаза, золотистые отблески почти сливались с деревянной столешницей. Никки нахмурился, вполне возможно, что ему лишь мерещится. Не могли же Дендр и Лазарь пропустить такое.

Все драконы обладали аурой золотого цвета. Она искрилась и переливалась. У некоторых к золотому примешивался красный, а у Сайлосу и Мишель — серебристый. Тем не менее, после смерти все цвета и оттенки пропадали. Никки накрыл Бена и подошёл к Оскару. Он поднял простыню и внимательно посмотрел на дракона. Совершенно точно, вокруг тела ничего не мерцало. Оскар умер, в этом не могло быть никаких сомнений.

— А с тобой что не так? — Никки вернулся к Бену.

От прикосновений простыня тут же окрасилась в красный. Похоже Никки нечаянно надавил на раны и из них пошла кровь. Мальчик поморщился. Зажмурившись, видящий прижался к груди дракона. Задержав дыхание, Никки прислушался. Постепенно он начал различать глухие удары. Их разделяли долгие паузы, но… Мальчик зажмурился ещё крепче, словно это могло помочь. Вновь услышав биение, видящий отпрянул в сторону, едва не врезавшись во второй стол.

— Всё равно это не объясняет, почему они оставили буквы у них на груди, — услышал Никки голос Бэрт.

— А если это знак, что убийцы за Манорока и Роталлеба, — ответил Аластор.

Желая стать невидимым, Никки очень осторожно подошёл к Лазарю. Старший ученик лекаря стоял, скрестив руки на груди, и очень внимательно слушал разговор. Когда Никки дёрнул его за рукав, Лазарь раздражённо тряхнул рукой и обернулся.

— Что такое?

— Он жив, — Никки указал на Бена.

— Что?

— У Бена бьётся сердце.

— Чего?

Лазарь опустил руки, оторопело глядя на Никки. Ни говоря ни слова, видящий отошёл к столу, на котором лежал Бен, и жестом позвал парня.

— Прошу прощения, — Лазарь сделал шаг назад, выходя из разговора.

Сопровождаемый удивлёнными взглядами всех собравшихся, парень взял запястье Бена и стал считать. Спустя секунду он отпустил руку и на выдохе произнёс:

— Он жив!..

— Боги…

— Это немыслимо, — Дендр тут же оказался у стола.

Быстрым движением лекарь одёрнул простыню. Он открыл глаз мальчика и слегка надавил на него.

— Боги… Лазарь, достань настой для ран. Никки, неси бинты.

— Великолепно! — воскликнул Медведь. — Скоро мы узнаем, кто это сделал.

— Скоро или нет — вопрос относительный, — Дендр разорвал простыню на две части.

Одну он скомкал и сунул под голову Бена, второй прикрыл нижнюю часть тела мальчика.

— Пока что вам лучше уйти.

— Жду новостей, — Аластор подтолкнул Медведя к выходу. — Надеюсь, хороших.

— Всё в руках Меди-Цинай, — отмахнулся от него старый лекарь.

— Вот бинты, — Никки держал несколько мотков.

— Смочи их в растворе Лазаря. Нужно промывать раны.

Сам он уже начал надавливать на грудную клетку Бена. Никки подбежал к Лазарю и молча протянул ему бинты.

— Давай сюда, — парень взял один и начал рвать на мелкие повязки. Заметив, что Никки не знает, что делать, Лазарь указал на миску с раствором ведьминого ореха. — Обмакивай и выжимай.

— Хорошо.

— Как ты понял, что он жив?

— Я… У него кровь шла, — соврал Никки. — У мёртвых же вроде не идёт?

— Да, — Лазарь улыбнулся. — Ты большой молодец.

Видящий просиял. Он опустил бинт в раствор, вытащил его, отжал и отложил в сторону. На секунду Никки остановился и глубоко вдохнул. Наконец-то пропал запах крови, теперь лекарские покои наполнял аромат трав. “Вот оно, счастье,” — подумал Никки, берясь за очередной бинт.

У Медведя после новостей о выжившем улучшилось настроение. Пока они шли от лекарских покоев в сторону темниц, Аластор видел, как Диас улыбается каким-то своим, наверняка очень жестоким, мыслям.

— О том, что только что стало известно, никто не должен знать, — напомнил комендант.

— Само собой.

— Даже твои люди, — Аластор резко остановился. — И Элиот в том числе.

— Как им тогда работать? — Медведь скрестил руки на груди.

— Пусть ищут убийц. Пока мальчик не выздоровеет, о нём никто не должен знать.

— А Дендр?

— Он понимает, что о таком не стоит болтать. Но ты прав, я зайду к нему чуть позже и напомню об этом, — Аластор задумался, не стоит ли сделать это прямо сейчас.

— Совет должен об этом знать. Хотя бы Мелани и Дэн.

— Им я сам всё расскажу. Твоё дело найти того, кто это сотворил, всё ясно?

— Предельно.

Кивнув, Медведь сорвался с места. Ему явно не терпелось начать работать. Аластор ощутил некоторое удовлетворение. Хоть кто-то в крепости исправно выполняет свои обязанности. “Мир может рухнуть, но Медведь продолжит охотиться на магов,” — подумал комендант и вздохнул. Ему тоже пора исполнить свой долг, кто-то должен рассказать о произошедшем Таис.

Новость о нападении на собственных подопечных Ломбар восприняла вполне спокойно. Прикрыв глаза, Таис покачала головой и сказала лишь, что ожидала чего-то подобного. Выслушав версию, которую ей полагалось рассказать, женщина молча кивнула. Как бы Аластору ни хотелось, чтобы при этом Таис проявила хоть какие-то эмоции, он не стал ничего говорить. Смерть брата всё ещё мучила Ломбар, и Бейну оставалось лишь смириться, что в ближайшие месяцы ничего не изменится.

После тренировки Таис собрала подопечных вокруг себя. Благо, Авенир пока что ещё не стал наставником и не присутствовал на занятиях. Без него Ломбар чувствовала себя свободнее.

— Все сегодня молодцы, — сказала Таис. — Рада, что за время осады вы не растеряли форму. Но у меня есть плохая новость. Оскар и Бен заболели красной поганочкой.

— Что? — опешила Мишель. — Но…

Сайлос толкнул её в бок, и девочка замолчала. Таис неодобрительно покачала головой и продолжила:

— Об этом мне сказал сир Бейн, думаю, вы заметили, что он заходил. Сейчас вы должны спуститься к Дендру, чтобы он вас осмотрел. Всем всё понятно? Тогда идёмте.

Осмотр прошёл довольно быстро. Лекарь спрашивал про самочувствие, как много они проводили времени вместе с Оскаром и Беном, болели ли поганочкой раньше. Сайлос невольно порадовался, что они с Мишель почти всё время находились вдалеке от декады. Если бы ещё последние ночи он ночевал не в своей комнате, у Дендра бы вообще не возникло никаких претензий. Благо, лекарь решил обойтись настойками и регулярными визитами в течение ближайших десяти дней. Сайлос радостно кивнул, после чего его отпустили.

Ночью Мишель предложила подняться вдвоём на