Бочкин свернул в переулок.

– Где? Когда?

Я посмотрела на заднее сиденье.

– Воды больше нет? Жаль. Понимаешь, мне стало плохо в подвале, не помню, как поднялась наверх. Откуда-то набежали люди, я их не видела, перед глазами словно серая сетка тряслась, но слышала обрывки разговоров. Кто-то сказал: «Она видела Анатолия», потом вроде прозвучало: «Все заперто», «Не закрыли проход», «Тяпка, тяпка, бедная тяпка». Звони Вадиму Олеговичу.

– Они с Николаем Михайловичем сейчас летят в Петропавловск-Камчатский, их срочно туда вызвали. Мне велели спокойно работать по плану, начальники вернутся через пару дней, – сказал Егор. – Я звякну Гришке, айтишнику, ему приказали нам помогать.

Я обиделась:

– Почему мне не сказал?

– Не успел. Узнал о форс-мажоре, когда с Аленой альбомы разглядывали, Панов эсэмэску сбросил, – разъяснил парень. И схватил свой сотовый. – Извини, звонок… Да, слушаю. Конечно, прямо сейчас примчусь! Нет, она поехала к бабушке…

Я уставилась на нежно воркующего Егора. И когда тот завершил разговор, не сдержала любопытства:

– Кто назначил тебе свидание? И вроде речь обо мне шла?

Напарник оттянул ворот пуловера.

– Козина. Предложила через час встретиться в кафе, хочет еще раз поговорить о платье. Похоже, она на меня запала, попросила не брать с собой невесту.

– Вот карга! – возмутилась я. – Знает, что у людей намечается свадьба, и строит глазки чужому жениху!

Егор слегка смутился.

– Дергачев выяснил, что Елена любит молодых мужиков определенного типа. Я из тех, кто ей нравится, поэтому буду отвлекать галерейщицу, оттягивать ее внимание на себя, а ты поработаешь в ее доме сыскной собакой.

Я поправила прическу.

– Красиво у нас роли распределились. Мужская часть – герой-любовник, мачо, а женская – псина-ищейка.

Бочкин издал смешок.

– Потому я и согласился на предложение Львовой шить наряд у нее дома. Пока я буду ткань кроить, ты сможешь побегать по комнатам.

Я вытаращила глаза.

– Что ты будешь делать?

Мы уже подъехали к моему дому.

– У моего старшего брата жена портниха, я видел, как она клиенткам юбки-блузки мастерит. Ничего сложного. И, кстати, вот…

Бочкин припарковался, открыл свою сумку и вытащил оттуда лоскутик шелка.

– Елена во время нашей беседы на пару минут в туалет отлучилась, а я от рулона чуток отгрыз. Отдам тряпку нашим парням, они быстро такую же отыщут, портные платье сметают, я его в сумке принесу и на ткань Козиной поменяю. Зря ты нервничала, полдня и ночь впереди, успеют ребята.

– Узнай координаты Тяпкина, – потребовала я. – Пока кокетничаешь с Аленой, я съезжу к владельцу супермаркетов. Представлюсь сотрудницей пиар-отдела фирмы «Бак», привезу ему набор косметики, дома всегда несколько VIP-подарков храню, и поболтаю с ним.

– Это невозможно, он же тебя на пуфике видел! – отрезал Егор.

Я вздернула подбородок.

– Уж не дура! Надену темный парик с челкой, соответственно накрашусь. Родная бабушка не узнает! Не волнуйся, визажист Козлова – ас в деле изменения внешности.

– Парик всегда выглядит искусственно, – не согласился Бочкин.

Мне стало смешно.

– Конечно, если купить паричок в переходе у метро. Поверь, те, которыми пользуюсь я, неотличимы от настоящих волос. И знаешь, я из бегемота легко розовое фламинго сделаю. Кстати, если Анатолий Тяпкин – это тот косноязычный мужик, то он находился в таком взбешенном состоянии, что не мог разглядеть детально прекрасное личико пленницы сун мо. От злости люди теряют зоркость.

– Все равно, – категорично заявил напарник. – Я несу за тебя ответственность и не могу отпустить к неадекватному мужику.

– Ладно. Если, по-твоему, я гожусь только на то, чтобы ходить по комнатам Козиной, пусть будет так, – обиделась я. – А ты, значит, собрался на свидание?

– Да, – ответил Бочкин.

– Надо побриться, сменить пуловер на что-то другое. И брюки тоже переодеть, – велела я.

Егор закатил глаза.

– Чем плохи эти вещи?

– Они помялись, и ты в них Алене уже показывался, – объяснила я. – Не спорь. Кое в чем я разбираюсь лучше тебя и никогда не хожу в одном и том же на работу и на встречу с парнем. И голову всегда по утрам мою. Кстати, вот, смотри!

Я растопырила пальцы.

– Куда глядеть? – не понял Бочкин.

– Перекрасила ногти, – пояснила я. – Вчера ходила с розовым лаком, а сегодня не поленилась нанести разноцветный френч.

– Чего? – жалобно спросил Егор.

Я тяжело вздохнула.

– Последнее слово в маникюре. Ногтевая пластинка имеет натуральный цвет, а самый ее кончик отделан не белой полоской, а синей, зеленой, желтой, фиолетовой. До Москвы пока эта фишка не докатилась. Только в понедельник этот вариант «прогуляли» на показе в Нью-Йорке. Через пару недель у нас все с ним бегать будут, вот тогда я перестану его рисовать. Не люблю быть человеком толпы, пользовалась синим лаком, когда все употребляли только розовую гамму.

– По-моему, это кошмар, – уныло протянул напарник.

– И не вздумай натягивать на лапы носки! – предупредила я. – Если же не желаешь расстаться с сакральным предметом мужского туалета, тогда не надевай мокасины, влезай в ботинки. Да, носки ни в коем случае не красные, не белые, не кислотно-зеленые.

Егор зачем-то полез в бардачок.

– Обидно, когда тебя считают неандертальцем.

– Если дикаря назвать дикарем, это не оскорбление, а констатация факта, – объявила я. – Пошли, подберу тебе шмотки, уложу волосы и заново подведу глаза, а то они у тебя потекли.

Егор схватился за щеку.

– Куда?

Я захихикала.

– Тушь осыпалась, подводка сползла. Надо смыть эту красоту и навести новую.

– Некогда, я опоздаю, – возразил Егор, вылезая из машины. – Просто подмажь, и все.

– Никогда! – отказалась я. – Получится не макияж, а грязь.

– Чувствую себя идиотом с размалеванной мордой, – ныл женишок, пока мы шли в квартиру. – Народ пялиться станет.

Я отперла дверь.

– На тебе минимум необходимого для фэшн-парня макияжа. Никто на тебя внимания не обратит, люди давно привыкли к мужчинам в пудре. Вы же с Аленой не в сетевую харчевню с гамбургерами из морских свинок двинете, небось Козина своего нового обожэ в какое-нибудь место поведет, где гламурный народ сидит. Ну и кто там на тебя уставится? Прекрати рыдать пингвином, рули в ванную.

– На лестницу? – осведомился Бочкин.