Я покачивался в седле, расслабленный, умиротворенный, ижутко вздрогнул, едва не свалился с седла: затрещали кусты, выметнулся волк,шерсть вздыбилась, глаза горят, из горла яростное рычание.

Почти сразу же с неба донесся далекий голос:

— Назад, дурни!.. Они по всей долине!

Рогач сделал еще пару шагов, мы почти проехали рощунаискось, деревья начали расступаться, я ощутил, как и у меня зашевелились покоже мурашки, а шерсть встает дыбом. За неимением такой шерсти, как у волка,обращаем больше внимания на кожу и говорим, что «побежали гусики», что значит,стала пупыристой, как у гуся.

В нашу сторону ползет полчище огромных, в рост крупного пса,скорпионов. Тысячи, если не больше. Вся долина, как запоздало предупредилворон, заполнена ими.

Захлопали крылья, ворон сел на камень, от усталости почтилег. Глаза затуманились, дышит тяжело, с хрипами. Волк сказал сварливо:

— Ты уж признайся, пернатый, на чьей ты стороне?

Ворон устало каркнул:

— О чем ты речешь, серый?

— Мог бы и раньше сказать, — прорычал волкобозленно. — А то предупредил, ишь!.. Когда мы сами увидели! И вообще всетвои предупреждения какие-то странно запоздалые. Мой лорд, не находите?

Я кивнул:

— Послушаем, что ворон скажет.

— В свое оправдание? — спросил воронгорько. — И это мне награда? Мне, великому мыслителю, мудрецу?

Он смотрел на нас обоих с великой обидой.

Я сказал утешающе:

— Что делать, если жизнь несовершенна? В ней приходитсязаниматься и такими черными делами, которыми бы не хотелось. Я имею в видучерную работу, а вовсе не морально-этический оттенок, о чем вы оба сразуподумали, философы!.. Я вот тоже мыслитель, да еще какой!.. Когда лежу надиване, закрыв глаза, то о таком великом мыслю!.. Но приходится вставать иисполнять супружеский долг: выносить мусорное ведро. А это обидно, я ведь дажене женат! Представляете, еще не женат, а долг уже исполняю!.. Так что не ропщи,всем приходится, кроме великих дел, еще чем-то заниматься, чтобы прокормиться.Кайзер Вильгельм, изобретатель «дворника» для автомобилей, вынужден был правитьГерманской империей, принц де Бройль, лауреат Нобелевской премии по ядернойфизике, вынужден был принцевать, а изготовитель великолепных чемодановМенделеев подрабатывал преподаванием химии…

Ворон вздохнул, буркнул:

— Ладно, извинения приняты. Я поднялся как можно выше,чтобы сразу общим взором, что здесь изменилось за последние пятьсот лет моегоотсутствия…

— А ты помнишь? — спросил волксаркастически. — В таком возрасте склероз гарантирован!

— Умолкни, серость, — ответил ворон устало. —С той высоты, мой лорд, я видел только изменившиеся русла рек, крохотные замки,крепости да едва заметные домики новых и старых сел. Должен признаться, людиживучи! Что бы с ними ни случалось, все равно приходят на пепелище иотстраиваются. Но только всякий раз заборы выше, стены толще, а мечи длиннее…

Я прервал с беспокойством:

— Об этом потом. Что со скорпионами?

— Я не спешил, — признался ворон, — дажекогда заметил. Вы с волком, хоть и не очень мудрые, не полезете сами, а они накамни к вам не полезут. Это долинные скорпионы. У них лапы так устроены, что закамни цепляться не могут.

— Как кони? — спросил волк.

— Да, примерно. Я думаю, стоит устроить привал на ночь…Солнце уже садится, а я отдохну от трудов праведных по спасению мира.

Волк фыркнул:

— Мы всего лишь идем спасать одну молодую самочку.

Ворон всхрапнул, просыпаясь, каркнул сонно:

— Да? Извини… Я так привык постоянно спасать мир, чтоэто вошло в привычку.

— На этот раз ошибся!

— Не думаю, — каркнул ворон. — Вот увидишь,идем спасать самочку, а попутно спасем мир.

Я поинтересовался:

— А самочку спасем?

— Это неважно, — буркнул ворон и захрапел, разинувклюв и вздрагивая всем телом.

Волк сердито рыкнул, глаза нехорошо блестели. Япримирительно улыбнулся:

— Успокойся. Проверим старую народную мудрость насчетутра, что вечера мудренее. Разведем костер, ты расскажешь, как охотился нагоргон, а утром посмотрим, что изменится.

Волк рыкнул хладнокровно:

— А ничего не изменится.

Мы начали собирать хворост, ворон очень натурально храпит ивздрагивает, волк ворчал, что пернатый прикидывается, хотя бы щепочку принес, авот когда разведем костер и будем жарить мясо, тут же первым пристроится, а ещемыслитель…

Солнце зависло над вершинками далеких гор, облака спервазаалели, потом покраснели, а когда стали лиловыми, наш костер запылал ярче.Красные ломти мяса медленно становятся коричневыми, ноздри вздрогнули, уловивпервую струю ароматного запаха. В животе сразу же беспокойно задвигалось,сообщая, что готовы принимать, уже давно готовы, изготовились, ну давай скорее,не тяни, что вы там наверху все такие медленные, спите на ходу…

Поленья рассыпаются на крупные багровые рубины, те оживаютот малейшего движения воздуха, становятся алыми, а затем снова обретают богатыйблагородный цвет солидной и скрытой мощи.

Я любовался костром, разрешение тысяча шестьсот на тысячадвести восемьдесят, true color, поддержка светотеней… Надо отметить и хорошееуправление юнитами, повышенный AI противника. Раньше всегда перли дуром, дажеесли я был в полном доспехе и с мечом, способным рубить скалы, а они в тряпье ис дубьем, теперь же отдельные единицы способны удирать и приводить с собойцелые группы, что значительно осложняет задачу…

Глаза начали слипаться, но я замечал за деревьями гномов,эльфов, даже кобольдов, хотя вроде бы гор близко нет, промелькнул дикийединорог, наверное, самка, пытается привлечь внимание моего Рогача, прошел задеревьями орк, блеснул лунный свет на блестящем крупе кентавра…

Ночью началась гроза, свирепо дул ветер, в небе грохоталгром и страшно блистали ветвистые, как корни дерева, длинные молнии, однако издождя упало несколько капель, туча ушла, гром постепенно затих, а молниипревратились в слабые зарницы.

Холод заставил поджать ноги и совсем не героическискрючиться, подобно младенцу в утробе. Я вздрогнул, открыл глаза. Прямо передглазами округлый камень, на нем блестящие бусинки росы. Вообще-то, я считал,что роса выступает только на траве, на цветах, но чтобы потел камень, гм…

Бусинки заискрились, в каждой нестерпимо ярко засиялокрохотное солнышко. Я прищурился от неистового блеска, посмотрел из-под руки вдругую сторону. Непоседливое летом солнце приподняло краешек над вершинами гор,яркие лучи осветили темную долину, а тьма поспешно разбежалась по углам,скорчилась за высокими камнями, просочилась в пещеры и звериные норы.