Волк закончил саркастически:

— …Что-нибудь спереть.

— Грубый ты, серый, — сказал ворон, но сказал, какя заметил, достаточно нейтрально, понятно же, что спереть — не то слово,правильнее — изъять, завладеть законной добычей. Ведь все, что не чье-то, уженичье, и вещи мертвого — ничьи, даже если они положены ему в гробницу дляпользования в другом мире. — Там знаешь сколько может быть алмазов,изумрудов, рубинов, сапфиров, топазов..

Он поперхнулся слюной, перечисляя, а волк спросил ехидно:

— А зачем тебе эти блестящие камешки?

Ворон ответил философски:

— А людям зачем? Но ведь за эти блестящие камешки, какты сказал вульгарно, люди отдают жизни, совершают клятвопреступления, теряюттроны, завоевывают новые земли!

Волк не слушал, уши приподнялись, сдвинулись, улавливаянаправление пока неслышимого нам с вороном звука.

— Тихо, — шепнул он. — Сюда крадутся.

Я вытащил меч, волк покачал лобастой головой, хотя я знал,что из-за некоторых анатомических особенностей волки вообще не могутповорачивать голову, вынуждены разворачиваться всем туловищем, а этот вообщепокачал головой и сказал:

— Их много.

— Ерунда, — сказал я бодро, хотя сердце екнуло.

— У многих луки, — предупредил он. — Яполагаю, лучше…

— Ты прав, — прервал я. — Отползаем.

Попятились, как можно тише пробрались сквозь кусты ипонеслись через редкий лес. Ворон летел над нашими головами, тоже не любитстрельбу из луков, и только за двумя высокими деревьями, что дадут защиту отстрел, круто пошел вверх, ввинтился в синее небо, как будто бегом вознесся повинтовой лестнице на высокую башню.

Мы с волком уже за стеной кустов припустили во всю мочь, носкоро пришлось темп снизить, пошла свежая осыпь, камни влажные, расползающиесяпод ногами. Даже волк начал оскальзываться, оглянулся, остановился, поджидаяменя.

Ворон внезапно пошел вниз, пронесся над нашими головами систошным криком:

— Левее!.. Еще левее!.. Там впереди целый отряд!

Мы свернули левее, и тут я увидел далеко впереди идущихплотной цепью людей, человек сорок, все вооружены топорами и копьями. У трети —луки с изготовленными к стрельбе стрелами. Справа и слева над зеленью кустовтоже мелькают серые и красные шапки, а сзади, как уже знаю, по нашему следуидут головорезы, явно посланные Властелином Тьмы.

Волк прорычал зло:

— Неужели придется лезть?

У его ног виднеется щель, а ворон пролетел еще раз, крикнул:

— Да быстрее же! Вас сейчас заметят!

Волк оглянулся на меня, я кивнул, он протиснулся в щель. Ясоскочил с Рогача, забросил поводья на седло, отпихнул его, а сам упал наживот, кое-как пролез следом, дальше чуть просторнее, извернулся и заложилвыход большими камнями. Стало темно, я слышал только частое дыхание волка,потом оно удалилось, я прислушался, голос волка прозвучал издалека:

— Сюда можно спуститься, тут есть ход…

Я пополз на голос, потом встал на четвереньки, а когда спинуперестали царапать камни, вскинул руку. Свод стал выше, но в полный рост ещерано, однако лучше идти на полусогнутых, чем на четвереньках, так продвинулисьеще, а дальше я ощутил, что могу выпрямиться. Под ногами вроде бы ровные плиты,издали донесся голос волка:

— Мой лорд, осторожно!

— Что там? — спросил я и ухватился за рукоятьмеча.

— Ступеньки!

Но я уже оступился, раскинул руки в стороны, надеясьухватиться за стены, это вместо того, чтобы вытянуть перед собой илисгруппироваться, меня бросило в пустоту, как мне показалось, а на самом деле,как начинающий пловец, плюхнулся пузом, однако там, на финише, оказалась совсемне гладь воды в бассейне, а каменные ступени. Меня пронесло, как белье постиральной доске, в конце дважды перевернуло через голову, неужели у меня такаязадница тяжелая, должны быть плечи, плечи, настоящие рамена, а не просто плечи,а в темноте я как будто забыл, что я — герой, главный герой, а теперьрастянулся на каменном полу, разжабился весь…

— Мой лорд, — раздался довольный голос волка надголовой, — раз уж вы там, посмотрите, прямо над вами светильник! И огнивона полочке.

— Волки в темноте не видят! — сказал я зло. —Это только совы.

— В темноте даже совы не видят, — возразилволк. — Но запахи, какие здесь запахи…

Я осторожно приподнялся, нашарил полку. Несколько ударовкремня, вспыхнул светильник, тут же послышалось хлопанье крыльев, до этоговорон благоразумно сидел на верхней ступеньке.

— Красотища! — заорал он восторженно. — Я жговорил, говорил!..

Подземный ход превратился в красиво вырубленный коридор,идеально ровный пол, почти гладкие стены, сводчатый потолок. Я взялприготовленный факел, зажег от светильника. Снова пришлось спускаться поступенькам, я насчитал две сотни, по дороге зажигал светильники, а когдаоглянулся, под углом в сорок пять градусов назад и ввысь уходят светящиесяточки, похожие на фонари на эскалаторе.

Ворон унесся вперед, через пять минут вернулся с воплем:

— Там дверь!..

— Открыта? — спросил волк жадно.

— Заперта, — ответил ворон.

— Отопрем, — твердо пообещал волк. Посмотрел наменя и добавил с сомнением: — Наш лорд отомкнет.

— Поглядим, — ответил я с сомнением, нопостарался, чтобы это прозвучало загадочно и многозначительно.

Еще двести ступеней, в самом деле дорогу дальше преграждаетмассивная металлическая дверь. С первого же взгляда я понял с железнойобреченностью, что такую ни сломать, ни открыть. Она не просто выглядит как вподземном банковском хранилище — намного толще, это чувствуется, еще в воздухе,плюс еще и неуловимый аромат магии, она тоже не даст открыть…

Я приблизился, уже подумывая о том, что пора возвращаться,подниматься наверх куда труднее, мы ж опустились на уровень где-то двадцатьчетвертого этажа, если какой небоскреб перевернуть и воткнуть в землю.

Дверь вздрогнула, массивные половинки поехали в стороны. Язамер, створки в самом деле из литого или кованого металла, такие ничем несломать, если между ними попасть, останется мокрое место, да и то не междуними, там все выжмет досуха, за спиной восторженно каркнул ворон:

— Мой лорд!

— Знак свыше, — произнес волк почтительно.

— Признание, — согласился ворон.

Я спросил тупо:

— Что за признание?

— Вы — Избранный, — заявил ворон торжественно, ясразу ощутил тошноту, ну сколько можно, а ворон добавил, как будто вбивалгвоздь в темя: — Тот Самый, знаете?