— А вот так, — отрубил я твердо. — Я не знаю,что нам предстоит. Если даже набью карманы алмазами, я не смогу их продать вдеревнях, что попадутся по дороге. А таскать их с собой в надежде, чтокогда-нить у меня будет свое королевство и я заведу у себя казну… нет, я такдалеко планы не строю.

Волк поинтересовался:

— Даже не заглядываете, мой лорд?

— Заглядывать заглядываю, но это называется мечтать,грезить даже, но вовсе не строить планы. Так что поворачиваем. Эта пещераАладдина хороша уже тем, что нам удалось укрыться от тех гадов. Чего вам еще?Но, думаю, пошарив по окрестностям, они уже ушли.

Волк с готовностью пошел к выходу, ворон горестнозапричитал, попробовал брать в клюв, волк сказал злорадно:

— А ты глотай, глотай!.. Пудика два наглотай, а тамнаверху опорожнишься…

Я предупредил сухо:

— За собственные дурости каждый отвечает сам!.. Это ктому, что каждый выбирается сам по себе. С грузом он или без груза.

Волк засмеялся по-волчьи, первым выбежал из сокровищницы. Мыбыли уже в третьем от казны зале, когда нас догнал ворон. Он летал над головами,без камней, и костерил за бездушность, за неуважение к красоте, к высокойэстетической ценности, что еще малость и переползет в категорию нравственныхценностей, обзывал нас дикарями, варварами и гуннами. Последнее включило у негоцепь ассоциаций, и еще шесть залов он называл нас татаро-монголами, обрами,ацтеками, вандалами, вестготами и будденброками, а также скифами, сколотами ипрочими русскими, русичами и даже россиянами. Хоть москалями ни разу…

Когда поднялись из последнего зала и двигались подземнымходом, сперва пригнувшись, потом на четвереньках, а затем и вовсе ползком, явелел обоим заткнуться, подполз к камням, которыми закрывал дыру изнутри, меч вруке, приложил ухо к валуну. Долгое время ничего не было слышно, потомневдалеке прокричала чайка, ей ответила другая. Я тихонько отодвинул камень,чайка в двух шагах, увидела меня, взмахнула крылами, исчезла с резким,пронзительным криком

Я выдвинулся. С жадностью вдыхая свежий воздух, какой внизу,оказывается, спертый, сказал тихо:

— Выбирайтесь. Кажется, никого…

Ворон молча взлетел в воздух, что значит, презирает нас,волк вышел тихонько, сразу принюхался.

— Мой лорд, — шепнул он негромко, — онисовсем близко!

— С какой стороны?

— Они…

По ту сторону кустов раздался хриплый крик:

— Ворон! Это его ворон!

Две стрелы взлетели одновременно, ворон вильнул, стрелыпролетели мимо, одна лишь слегка скользнула по перьям. Он раскаркался злобно,сокровищ лишился, а тут еще и стреляют, как по простой вороне, но благоразумнопошел по спирали вверх. Поглядывая одним глазом вниз, когда взлетела еще однастрела, вовремя взял в сторону, стрела блеснула наконечником и ушла вниз, вкусты.

Затрещали ветви, я наконец сообразил, в какую сторонуброситься, волк не отставал, кусты распахивались, как зеленая болотная тина, мынеслись вниз, а потом снова вверх, на долгое время стали видимыми ибеззащитными. Моя спина окаменела, все время ожидая удара длинной стрелы сострым, как игла, наконечником из закаленной стали, но крики быстро стихли. Мызабрались на вершинку перевала, рухнули оба с высунутыми языками, а сверхузахлопали могучие крылья.

Ворон тяжело рухнул на камень поодаль, все еще сердится,буркнул язвительно:

— Они заметили наконец-то дверь… кто-то из вас закрытьне соизволил!.. и все ринулись, как голодные собаки за зайцем.

Волк подумал, предположил:

— Возможно, слыхали, что где-то поблизости сокровище?

Ворон сказал горько:

— А вот теперь выйдут, шатаясь от ящиков с драгоценнымикамешками… такими яркими, блестящими…

— А мы отнимем, — неожиданно сказал волк. Посмотрелна меня за поддержкой: — Что скажете, Мой лорд?

— И ты, Брут? — спросил я горько. — Зачемтебе эти яркие да блестящие?

— Мне камешки не нужны, — объяснил волк сдостоинством. — Я не ворона. Но как приятно одурачить существ… простите,лорд!.. царей природы, что едва выползут, изнемогая под тяжестью, уженеспособные сражаться. А мы их побьем и…

— …И все заберем! — каркнул ворон. — Должензаметить, ты хоть и серый, но кое-чему у меня научился.

Я подумал, идея показалась неплохой. Не в том смысле, чтонам наверх вытащат камешки, а что можно будет избавиться от изнуряющей погони.Если даже не дожидаться выползающих, чтобы лупить по одному, а просто подперетьдвери камнями или колом. Ведь и здесь дверь по правилам пожарной безопасностиоткрывается наружу.

— Лети посмотри, — попросил я ворона, — неостался ли кто там на страже. А то подойдем и напоремся…

— Там никого, — заверил ворон, — я видел!

— А еще раз посмотреть в лом?

— Мой лорд, — ответил ворон с видом оскорбленногодостоинства, — мне почему-то кажется, что вы усомнились в моих словах?

— Что ты, что ты, — заверил я. — Просто одиндревний мудрец по имени дядюшка Джо учил: доверяй, но проверяй.

— Но, мой лорд…

Волк поднялся на ноги, желтые глаза недобро блеснули:

— Мой лорд, стоит ли общаться с этим комком в перьях? Ясбегаю туда и обратно быстрее, чем он оторвет жирный зад от этого камня.

Ворон от великого оскорбления взмахнул крыльями и чуть несвалился на землю. Замахал крыльями. Стараясь удержать равновесие, из-за этогонастолько напомнил мне петуха, пытающегося взлететь, что я засмеялся. Волк тожехохотнул очень обидно, бросился в кусты, зеленые ветки сомкнулись за ним безшума.

Мы ждали от силы четверть часа. За это время ворон непроронил ни слова, оскорбленный и негодующий, а я слишком был занят мыслями озагадочном Черном Мастере, он же Властелин Тьмы и все такое, чтобы выводитьпернатое из пернатой депрессии. Волк примчался запыхавшись, глаза блестят, какплошки.

— Мой лорд, — выпалил он. — Там никого!

— Идем, — сказал я, решившись.

— До чего довела жадность, — сказал волк ипосмотрел на ворона. — Хотя бы одного оставили сторожить двери! Нет, вселоманулись. Значит, слыхали про эту сокровищницу, только найти не могли…

Мы начали спускаться обратно по склону, ворон сказалраздраженно:

— При чем здесь жадность? Я эстет, мадам, могли бы ужеи запомнить. А если и жадность, то лишь к искусству. К произведениям искусства.Тебе этого не понять.

— Это почему же?

— Потому что ты — серый.

— А ты вовсе черный!

— Черный, — отпарировал ворон с достоинством, —благородный цвет. Это цвет мудрости!..