– А ты как? В порядке?

– Беспокоишься обо мне? Или о том, как бы я не создала тебе дополнительных проблем?

– Последние несколько дней выдались совершенно сумасшедшие. И дальше будет только хуже.

– Отчего же?

– Теперь, когда Джеймс мертв, мы можем покончить с этим. С нашими отношениями.

Ее лицо разом лишилось всякого выражения, и она кивнула:

– Ты будешь рад вернуться в Нью-Йорк.

– Там мое место.

– Ты уверен?

Кристина пришла в кабинет последней, дольше необходимого задержавшись с Лили и Николь, пытаясь оттянуть неизбежное. Замерла на пороге.

Есть завещание или нет, Эйден все равно уедет.

Очарованная его привлекательной внешностью и порывистой страстностью, пробудившей в ней женщину, она позабыла о его намерении уехать. Здесь не властно даже завещание деда.

– Как вы, Нолен? Держитесь?

– Я понимаю, что пришло его время, мисс Кристина. Многое теперь будет по-другому.

– Да. Вы правы.

Эйден подошел к Кристине, словно бы для разговора, но она старательно игнорировала его. Встреча с Балчером по накалу эмоций напоминала катание на американских горках, и чтение завещания обещало быть не легче, поэтому ей не хотелось еще сильнее растревожить душу, разговаривая с Эйденом.

Кристина села рядом с Люком, одобрительно ей улыбнувшимся. Пусть Эйден думает что хочет, ей все равно.

В кабинете присутствовали только члены семьи покойного – внуки, Кристина, Нолен и Мари. Никого со стороны. У Кристины все сжалось от дурного предчувствия. Означает ли это, что посредством завещания Джеймс и дальше будет контролировать их? Решил не выносить сор из избы?

Она не доверяла Джеймсу при жизни и не видела причин делать это после его смерти. Но, памятуя о Лили, не могла отступать. Для нее первостепенное значение играла именно Лили, а не собственное разбитое сердце и треклятая гордость Эйдена. Только Лили, пожертвовавшая всем ради тех, кого любит.

Кэнтон постучал по столу пачкой бумаг, привлекая внимание и прекращая перешептывания.

– Как вы, наверное, догадываетесь, Джеймс оставил подробные инструкции, чтобы даже после его смерти все происходило так, как ему хочется.

Все заерзали на своих местах, чем только усугубили терзающие Кристину дурные предчувствия. Кэнтон знает, что их ожидает. Это светится в его крошечных глазках-бусинках, скрытых за стеклами очков. Складывалось впечатление, что он хочет попользоваться частичкой могущества, о котором при жизни Джеймса мог только мечтать.

– Хотите, чтобы я зачитал завещание слово в слово или кратко пересказал содержание?

– Просто скажите, как нам распутать клубок, в который Джеймс умудрился все закрутить: мою мать, завод, мой брак.

Кристина, понимая его чувства, старалась не обращать внимания на то, что он и ее включил в этот клубок. Люди и так всю жизнь считали ее не более чем помехой, поэтому она сделала вид, что ничего особенного не произошло.

– Добиться развода нетрудно, – сказал Джейкоб. Она заметила, как Эйден ерзает на стуле.

– Да, но, в конечном счете, это может поставить Кристину в неловкое положение, – возразил он.

Она сделала глубокий вдох. Рано или поздно этот разговор должен был состояться, сколько бы боли он ей ни причинял. Так пусть лучше прилюдно, чем наедине с ним.

– А что насчет аннулирования брака? – подал голос Люк.

– Так будет еще проще, – согласился Джейкоб.

– Аннулировать брак можно с легкостью, если было соблюдено одно условие.

Кэнтон впился глазами в Кристину, будто пытаясь проникнуть ей в душу. Она протестующе ахнула. Взгляды присутствующих обратились к ней, она густо покраснела.

Кэнтон надменно вскинул бровь и довольно улыбнулся.

– Как я понимаю, брак был консуммирован, значит, аннулировать его уже нельзя.

Кристина потупилась, едва дыша. Ей было не по душе, что столь интимный вопрос обсуждается в комнате, где полным-полно мужчин.

– А как насчет принуждения? – предложил Эйден.

Она резко вскинула голову. Неужели это намек…

– Джеймс как-никак вынудил меня жениться. Кристина согласилась исключительно из стремления помочь мне и Лили. Что, если представить историю в таком свете?

Следует потом поблагодарить его за то, что подумал и о ней тоже.

– Не имеет значения, – перебил адвокат. – Джеймс хотел, чтобы все осталось, как было при его жизни. Позвольте мне продолжить.

– Ну же, выкладывайте все как есть, – прорычал Эйден.

Джейкоб и Люк согласно закивали, Кристина промолчала, так как не ждала ничего хорошего. Хотелось лишь, чтобы ее оставили в покое и она могла продолжить заботиться о Лили. Если в глубине души она и мечтает подольше пробыть с Эйденом, ни за что этого не покажет.

– После возвращения Эйдена и его женитьбы Джеймс изменил завещание.

Эйден чертыхнулся про себя. Люк ахнул. Похоже, и мужчины не ждут ничего хорошего.

– Он желал, чтобы ваш брак, мистер Блэкстоун, и ваше здесь пребывание продолжались в течение года. Понимал он и то, что после его смерти вы захотите пренебречь его желаниями.

От дурного предчувствия у Кристины к горлу подступила тошнота. Старик видел всех насквозь.

– И что нам угрожает на этот раз? – сдавленно поинтересовался Эйден. – Он больше не может использовать маму в качестве средства манипуляции. Ну а мы с братьями не собираемся разводить дрязги из-за денег. В чем дело?

Кэнтон ухмыльнулся и стал похож на Джеймса, которого Кристина страшилась и ненавидела.

– А кто сказал, что Лили больше ничего не угрожает?

Ахнув, Кристина подалась вперед, мгновенно ощутив боль в груди. Люк успокаивающе положил руку ей на талию, но она этого даже не почувствовала, всецело сосредоточившись на адвокате.

– Что вы такое говорите?

– Говорю, что вы останетесь здесь и будете заботиться о Лили. Эйден тоже останется, чтобы взять на себя хлопоты о благополучии города. Именно этого хотел Джеймс.

Ей следовало бы испытать облегчение от его слов, но этого не произошло.

– Почему?

– Потому что опека над Лили перешла ко мне. Вместе с контролем над финансами Блэкстоуна.

Мужчины, чертыхаясь, вскочили со своих мест, Кристина осталась сидеть на диване, точно замороженная. Легкие отказывались функционировать и грозили в любую секунду разорваться. Страх за Лили и собственное будущее вырвался на свободу, и его невозможно было сдержать.

Он не уедет сейчас!