тот ничего не замечал, был занят другим делом — сосредоточенно разглядывал окрестности.

На закате нашли подходящее место для ночлега — в балке, где по песку бежал еле живой ручей. Ничего — воды хватит для волов и коней, а у людей есть гидрии.

Помня о предупреждении Орпаты, иларх расположил повозки полукругом у подножия холма. Навалили камней. Люди устроились в центре лагеря. Скот согнали в гурт к ручью, поставили сторожа. Коней пустили под охраной пастись вдоль русла.

Первым делом Хармид обошел местность: осмотрел балку, потом поднялся на холм, долго изучал равнину. С одной стороны, вроде все правильно — костров из степи будет не видно. С другой — есть опасность, что тавры могут подкрасться незаметно. Придется кроме ночного караула высылать еще и дозоры.

Он вернулся в лагерь последним. В тесноте трудно было найти место, чтобы разложить бурнус, но товарищи подвинулись — командир все-таки. Только прилег, пришла Быстрая Рыбка с миской еще теплой полбяной каши.

Смущенно предложила:

— Поешь.

Тихо сидела на корточках, обхватив колени, пока он жевал.

— Как раб? — спросил иларх, возвращая миску.

— Конон.

— Что?

— Имя.

— Да мне плевать: раб, он и есть раб.

Быстрая Рыбка обожгла сердитым взглядом:

— Человек!

И убежала.

"Надо же, человек", — хмыкнул Хармид, устраиваясь поудобней. Язаматка не лезла у него из головы. Тогда он перевернулся на другой бок и постарался отделаться от глупых мыслей…

Ночью прискакал Памфил.

— Тавры идут!

Ила поднялась по тревоге. Хармид забрался на холм, чтобы осмотреться. Увидел, как темная масса разделилась, охватывая лагерь. Прямо на него во весь опор несся Каламид, пригнувшись к шее коня.

Подъехал Памфил.

— Эх, не успеет, — выдохнул он, потом наклонился к иларху: — Дай прикрою!

— Куда! Под стрелы? Скачи к табуну!

Памфил рванул вслед за товарищем.

Тавры палили из луков, не переставая. Греки похватали что придется: щиты, попоны, бурнусы — как-то прикрылись. На земле корчились от боли раненые. Меотийские лучники открыли ответную стрельбу.

Лава ворвалась в балку. Тавры сидели на конях по двое. Они с гиканьем и жуткими криками носились перед повозками, готовясь к приступу. С каждой минутой кольцо врагов сжималось.

Хармид подхватил горит убитого меота. Вскочив на телегу, начал стрелять по мечущимся теням. Какие уж тут приказы — в такой свалке, но декадархи знали свое дело и без его указаний. Тем более что задача представлялась предельно простой — защищать казну.

Греки бросали в нападавших дротики. В ответ в лагерь полетели факелы. Иларх увидел, как Быстрая Рыбка с Коно-ном тушат горящую повозку.

Подоспел табун. Греки вскочили на коней, пошли в контратаку. Но к лагерю уже бежали лохматые воины в шкурах — выставив копья, размахивая топорами и дубинами. Полезли через телеги.

Завязалась рукопашная. В темноте было не разобрать, кто свой, кто чужой. Хармид подхватил факел, завертелся на месте, выставив меч. И вовремя — на него бросился тавр с раскрашенной рожей. Увернувшись от дубины, иларх ударил его в грудь. Тот рухнул на колени, потом на бок, скрючился.

Следом полез еще один. Удар топором был такой силы, что ксифос вылетел из рук. Тавр снова размахнулся, но иларх опередил. Лезвие кинжала вошло в мягкие мышцы плеча, словно в масло. Дикарь с криком повалился на спину.

Хармид наклонился за мечом. Едва выпрямился, как с повозки на него прыгнул кто-то огромный, мохнатый. Иларх выбросил вперед руку с оружием. Эх! — не успел увернуться: страшный удар отбросил его в сторону. Копье тавра попало в щель между кирасой и поясом. Вспоров бедро, костяной наконечник сломался.

Противники упали на землю. Несмотря на ранение, Хармид обхватил нападавшего руками и ногами, взял удушающий захват. Давил изо всех сил, стиснув зубы, пока не потерял сознание…

Иларх очнулся на рассвете. Первое, что он увидел, — зеленые глаза язаматки. Быстрая Рыбка склонилась над ним, бережно обтирая лицо влажной тряпкой. Резко приподнявшись на локтях, Хармид застонал от боли, но осмотрелся.

— Тихо, тихо, — затараторила девушка, упираясь рукой ему в грудь. — Нельзя вставать. Я все сделать.

"Отбились", — он с облегчением откинулся на бурнус.

И только тут понял, что лежит голый: пропитавшаяся кровью рогожа лишь прикрывала бедра. Сидевший рядом на корточках Конон потянулся к замотанному войлоком горшку. Снял крышку и держал, пока язаматка шарила внутри рукой. Приподняв ткань на ноге раненого, она сунула под нее что-мокрое, теплое. Резь сразу утихла.

Быстрая Рыбка возилась с раной, не испытывая ни малейшего смущения от наготы иларха.

— Мужчина цел, — она улыбнулась. — Будет много женщин.

Сбоку послышалось сдержанное фырканье. Резко дернув головой, Хармид увидел, как Памфил отворачивается, но лицо довольное.

— Эй! — позвал иларх. — Какие потери?

— Шестеро наших и трое меотов. Есть раненые.

— Освободите для них телегу. Мертвых похороните.

Помедлив, проронил:

— Всех.

— Барахло куда?

— В другие телеги. Смотри там… поаккуратнее.

Памфил ушел выполнять приказание.

— Что это? — спросил Хармид, кивнув на туго забинтованное бедро.

По рогоже расплывалось желтое пятно.

— Мазь. Конон, — Быстрая Рыбка ткнула пальцем в соплеменника.

Потом состроила серьезную гримасу, но в зеленых глазах затаилась хитринка.

— Ууу! Знахарь.

Язаматы рассмеялись, глядя на удивленное лицо иларха. Он улыбнулся, а вместе с ним улыбнулась сова на щеке.

Сначала погребальную яму копали двое раненых тавров, пока греки наводили порядок в лагере. Один все время сплевывал кровь сквозь выбитые зубы, другой тихо скулил, держась за бок. Иногда он садился, но тут же неловко поднимался, получив удар древком копья. Когда Демею, которому Хармид поручил командование илой, это надоело, он приказал своим воинам закончить работу. Пленных за ненадобностью зарезали.

Трупы тавров побросали в яму, присыпали землей, а сверху уложили мертвых греков. Каждому положили под язык обол, в руку сунули амулет, если он имелся у погибшего. Кинули лепешку для Кербера[154] — одну на всех. Навалили холм.

Прощались по-быстрому, не ровен час тавры