– Это вопрос его адвоката или газеты? – Таня пребывалав замешательстве и расстройстве. В ее жизни не было места личной тайне, какому-либодостоинству, обыкновенным человеческим слабостям.

– Газеты. Тони тоже звонил: хочет поговорить с вами одетях.

– При чем тут дети? – Она откинула голову и закрылаглаза.

Джин села напротив и продолжила свою работу. С нее все как сгуся вода. Она наметила доложить Тане всю программу, и ее было невозможно сбитьс толку. Юрист, бухгалтер, дизайнер, предлагающий переоборудовать дом,архитектор, собравшийся помочь ей с переделкой кухни в доме на пляже. Всем имнадо платить, со всеми встречаться, всех выслушивать; если кто-то из них решит,что она не оправдывает надежд, то не долго думая подаст на нее в суд. Таковыправила игры, и Тане об этом известно лучше всех остальных. И не важно, чтоадвокат Тани заставлял их всех подписывать соглашения о конфиденциальности, собещанием не продавать сведений желтой прессе.

– Почему Тони хочет говорить со мной о детях? –переспросила она секретаршу.

Та опять просмотрела свои записи. Ее рабочий день длился подесять – двенадцать часов. Работа была нелегкая, зато высокооплачиваемая, ктому же чаще всего с Таней приятно работать. Джин тоже перепадали «кусочки»славы: ей нравилось бывать с хозяйкой на концертах, появляться вместе с ней наприемах, носить её одежду, барахтаться в ее тени. Когда-то ей тоже хотелосьстать певицей, но не оказалось то ли голоса, то ли удачи, то ли таланта. У Танивсего этого в избытке, и Джин устраивало просто находиться при ней.

– Точно не знаю, – был ответ. – Он не объяснил. Ноочень просил позвонить.

Бизнес отнял еще полчаса. Потом Джин сказала Тане, что вкухне для нее оставлен ужин. Вместо того чтобы поесть, Таня налила себе бокалвина, просмотрела записи, забрала у Джин контракты. Все они были переданы ееадвокатами и составлены антрепренерами концертных туров. В девять вечера, когдаДжин наконец-то удалилась, Таня набрала номер Тони.

– Привет, – произнесла она измученным голосом. Деньвыдался слишком долгим: в Нью-Йорке она рано встала, а здесь ее поджидалослишком много неприятностей. Иногда она удивлялась, как вообще умудряетсявыжить. – Джин сказала, что ты просил позвонить.

– Просил. – Его тон был смущенным и чужим. – КакНью-Йорк?

– Более или менее. Повидалась с Мэри Стюарт Уолкер –ради одного этого стоило туда слетать. Была у Фелиции Дейвен-порт. В утреннемшоу об меня вытерли ноги, а потом добавили грязи газеты. Все это с ней ужебыло, и не раз. Ее уже ничто не удивляло, но нравиться это все равно не могло.– Встреча с человеком из издательства оказалась напрасной тратой времени, –говоря все это, она понимала, что никак не перейдет к главному. Он больше неинтересуется ее жизнью. – Сейчас речь, наверное, не об этом? Или бизнес всегдана первом месте?

– Всегда, а как же! Что же еще? Твоя работа, твоиконцерты, твоя карьера, твои репетиции, твоя музыка.

– Вот, значит, как ты теперь на это смотришь! По-моему,кое-что упустил. Мы что-то делали вместе: путешествовали, занимались детьми...

Конечно, их жизнь не сводилась только к ее карьере и музыке.Он поступал несправедливо, говоря ей это, лишь бы найти оправдание своемубегству, но ей сейчас не до споров. Она знала, почему его потеряла: его допеклине только ее работа и постоянное давление, но и унижение от сплетен. Чтобылюбить человека, сделавшего карьеру в шоу-бизнесе, надо иметь очень толстуюкожу, а он оказался недостаточно толстокож.

– Кстати, как ты представил все это детям? – Вопрос былне праздный. Она хотела позвонить им из Нью-Йорка, но раздумала, чтобы датьТони возможность предупредить их первым.

– Вместо меня об этом позаботилась их мать! – сердитоотозвался он. – Она показывает им все желтые бредни.

– Жаль! – Таня всерьез расстроилась: как это больно длявсех, особенно для детей!

– И мне. – В его тоне прозвучало маловато искренности.Казалось, он испытывает облегчение. Но в следующей его фразе почувствовалосьзамешательство. – Это Нэнси попросила меня с тобой поговорить. Раз о нас такоепишут, она считает... По ее мнению, дети... В общем, в данный момент она нехотела, чтобы они соприкасались с тобой, твоим образом жизни. – Он выплюнул этислова, как испорченные устрицы.

– Мой образ жизни?.. – Таня была ошеломлена. – Что заобраз жизни? Разве с прошлой недели что-то изменилось? – Впрочем, понять несоставляло труда. Нэнси прочла все фантазии в газетах, включая вымысел Лео о еесексуальных домогательствах и расхаживании по дому в костюме Евы. – Опомнись,Тони! Дети прожили с нами около трех лет. Разве это им как-то повредило? Развея сделала хоть что-то дурное? Каких выходок она ждет от меня теперь? Неужеличто-то изменилось?

– Конечно. Я больше с тобой не живу, поэтому она невидит повода, зачем им с тобой оставаться. Они смогут тебя навещать, когда ябуду поблизости. – Он едва не поперхнулся: позиция Нэнси поражала даже его. –Но она против, чтобы они у тебя жили.

– Значит, мы говорим о праве посещения? – Неужели делозашло так далеко? Еще минута – и речь зайдет об условиях развода. Но это можнообсуждать только в присутствии адвокатов...

– Еще нет, но дойдет и до этого, – отозвался Тони. Доэтого, а также до многого другого, в частности до дома в Малибу, который онакупила на свои деньги уже после замужества с Тони, но который он очень любил.Ведь домом пользуется только он. У нее на это никогда не находится времени. – Вданный момент речь о Вайоминге.

Таня надолго смолкла; за окном становилось все темнее. Итак,Нэнси не желает, чтобы Таня везла пасынков и падчерицу в Вайоминг.

– Может быть, это можно обговорить? – спросила онаразочарованно. Планировалась веселая поездка, которую она предвкушала уже многомесяцев. Но теперь все пошло наперекосяк. Тони ее бросил, детей не отпускает отсебя их мать. – Пойми, Тони, там так хорошо! Все повторяют в один голос, чтоместо просто сказочное. Детям понравится.

Сам он с самого начала не собирался туда ехать. У нее тожебыли прежде сомнения. Однако она уже забронировала на две недели трехкомнатныйдомик.

– Что же мне делать с заказом?

– Отменить. Тебе вернут деньги?

– Нет. Но дело не в этом. Мне хотелось устроить сдетьми что-то новенькое, особенное.

– Ничего не могу поделать, Тан, – ответил Тонисмущенно. Вся эта история доставляла всем одни неудобства. Он знал, как онажаждала этой поездки, и ему действительно было совестно, тем более что он еебросил. – Нэнси категорически против. Я сделал все, что смог, но не переубедилее. Возьми с собой подруг. Скажем, Мэри Стюарт.

– Спасибо за совет. – В данный момент ее волновалиболее серьезные проблемы. – Мне необходимо знать, на каком я свете. Мне будетразрешено с ними видеться? – Ей хотелось услышать об этом только от него. Какоеони имеют право так с ней поступать? Уже задавая этот вопрос, она чувствовала,как у нее глаза наполняются слезами.