– Вы можете вырвать у нее согласие, чтобы я взяла детейс собой? Я готова сократить срок поездки до одной недели, если это поможет. –Наплевать на двухнедельное резервирование!

– Если вы настаиваете, я попробую, но, думаю, этосовершенно безнадежно. Даю голову на отсечение: газеты пронюхают, что вам далиот ворот поворот, а это тоже не будет способствовать улучшению вашей репутации.Раз мы используем против Лео версию нарушения конфиденциальности, я бы несоветовал тащить все это в газеты.

– Великолепно! Спасибо. – Она делала вид, что все этоее не касается, но собеседник не мог не почувствовать, как она расстроена.

– Мне очень жаль, Таня, – посочувствовал он.

– Ясное дело. Еще раз спасибо. Поговорим завтра, –проговорила она сквозь слезы.

– Я позвоню утром. Надо разобраться с контрактами наконцертное турне.

Она повесила трубку. На душе скребли кошки. Год за годом еежизнь превращалась в ад. Как ни обожала ее публика, как ни награждалааплодисментами, все концерты, призы, деньги превращались в результате в то, чтоона имеет сейчас. Слишком многие вытирали об нее ноги. Муж уходит от нее неоглядываясь, ее лишают даже права видеться с приемными детьми. Странно, что вГолливуде вообще находятся люди, способные смотреть другим в глаза и ходить, невалясь с ног на каждом шагу!

Таня провела вечер и ночь в своем доме в Бель-Эр одна,полная горечи и близкая к самоубийству, – если ей что-то и мешало наложить насебя руки, то только опустошение и страх. Она вспомнила Элли, впервые за многолет, и сына Мэри Стюарт, Тодда. Какой, казалось бы, простой способ покончить совсем раз и навсегда! Но нет, так нельзя: здесь требуется одновременно ималодушие, и отвага, а она не находила в себе ни того ни другого.

Она досидела в гостиной до рассвета. Ей очень хотелосьвозненавидеть Тони, но даже этого не получалось. Знаменитая поп-звезда сейчасбыла способна только сидеть и лить слезы ночь напролет, и некому услышать еерыдания, некому утешить. В конце концов она поплелась спать, так и не придумав,как быть с Вайомингом. Но это ее больше не занимало, пускай туда едут Джин сподружками, ее парикмахер, даже Тони с любовницей. Потом она вспомнила, чтоТони и его партнерша отправляются в Европу. У любого есть друзья, дети, жизнь,репутация приличного человека. А что есть у нее, кроме золотых и платиновыхдисков, развешанных на стенах, и призов на полках? Этим, по сути, все иисчерпывается. Она уже никому не могла доверять, не могла даже мечтать, чтонайдется мужчина, готовый смириться со всеми нечистотами, в которые она егонеминуемо окунет. Оставалось лить слезы. Или хохотать до упаду: Она проделалапуть на самый верх, чтобы убедиться: там не припрятано ничего хорошего. Онаулеглась, продолжая думать о своей загубленной жизни, о детях, которых,наверное, никогда больше не увидит. Но так продолжалось всего несколько минут.Потом и она сама, и Тони, и ее дети, и вся ее жизнь растаяли, словно всегоэтого больше не существовало. Она заснула.

Таня проснулась с ломотой во всем теле, будто ее подверглипобоям, – сны о разводе, детях, о том, как Тони ушел от нее с вещами, измоталиее донельзя. Она встала, шатаясь как с похмелья, хотя накануне не выпила никапли спиртного, и морщилась от головной боли и ноющих суставов.

– Все это кончится новым счетом из отделенияпластической хирургии, – пообещала она своему отражению в зеркале ваннойкомнаты.

Наполнив горячей водой ванну, осторожно залезла в нее,улеглась и сразу же почувствовала себя лучше. Вечером ей предстояло петь наблаготворительном концерте, и она собиралась хорошо выступить. Днем намечаласькороткая репетиция. День вообще обещал выдаться загруженным.

Она появилась в кухне в халате, сварила кофе и взялаутреннюю газету. К ее облегчению в кои-то веки на первой странице не оказалосьматериала ни о ней, ни о ее муже, к которому скоро будет добавлятьсяопределение бывший, ни о ее работниках, прошлых и теперешних. Она опасливоперелистывала газету, словно боялась найти между страницами тарантула.Единственная статья, вызвавшая ее интерес, касалась сан-францисского врача ЗоиФиллипс.

Таня внимательно прочла статью и не удержалась от улыбки.Зоя была ее подругой по колледжу. Судя по всему, она добилась немалого успеха,возглавляя одну из крупнейших в городе клиник, оказывающих помощь больнымСПИДом, и творила чудеса, выбивая деньги и добывая необходимое буквально извоздуха. Зоя кормила бездомных, больных СПИДом, предоставляла им кров, лечила, держалапод наблюдением носителей страшной болезни. Настоящая мать Тереза изСан-Франциско. Материал так тронул Таню, что она полезла в телефонную книгу,нашла номер и позвонила. Они не говорили с Зоей уже два года, хотя продолжалипосылать друг другу рождественские поздравления. Таня знала, что она –единственная из подруг, кто еще держит Зою в поле зрения. Мэри Стюарт потерялас ней связь много лет назад. Им так и не удалось перебросить мост черезпропасть,, разверзшуюся между ними после смерти Элли. – Мэри Стюарт и слышать оней не хотела. Таня симпатизировала обеим. Трубку взяла медсестра. Онапопросила позвать доктора Филлипс. Сестра ответила, что доктор принимаетбольных, и спросила, сообщить ли ей о звонке.

– Конечно, – ответила Таня, не задумываясь.

– Могу я спросить, кто звонит?

– Таня Томас.

Возникла продолжительная пауза. Сестра приняла бы это засовпадение, если бы не способность доктора Филлипс склонять знаменитых людей кучастию в благотворительности.

– Та самая Таня Томас? – Сестра чувствовала, что вопросзвучит глупо, но поделать ничего не могла.

– Наверное. – Таня усмехнулась. – Я училась вместе сдоктором Филлипс в колледже.

Поразительно, но Зоя никогда не хвасталась таким знакомством– если ее что-то интересовало в Тане, то только былая дружба.

На сестру произвело должное впечатление сказанное Таней. Онапообещала узнать, не освободилась ли доктор Филлипс. Подождав еще немного, Таняуслышала в трубке знакомый голос – тихий, немного прокуренный. Даже по телефонубыло слышно, какая это серьезная особа.

– Тан? – спросила она тихо и неторопливо. – Это ты? Моимедсестры чуть с ума не сошли.

– Я. О тебе пишут как о чудо-враче. Ты так занята, чтодаже забыла прислать мне на последнее Рождество открытку. – Беседуя с ней, Таняснова чувствовала себя девчонкой. Как и при встрече с Мэри Стюарт, к нейвернулась молодость.

– Я вообще никого не поздравляла. Слишком много дел. Уменя появился ребенок.

Таня представила себе нежную улыбку, с которой Зояпроизносит эти слова.

– Что?! Ты вышла замуж? – Очень сомнительно: Зояникогда не стремилась к замужеству, довольствуясь карьерой, ее большепривлекало внесение собственной лепты в развитие медицины, чем замужество. – Немогу поверить! Ты присоединилась к остальным безрассудным? Что с тобой?