– Мы подачек не берем, – сказал я, приподнимаясь со стула с твердым намерением уйти, пока не вспылил и не зарядил в клюв развеселому бармену… Но тут вдруг посетила меня одна мыслишка. Залез я за пазуху и, вытащив из внутреннего кармана светящийся шарик, подобранный в подземелье, положил его рядом с «батарейкой».

– Может, в этом артефакте энергии побольше будет?

В следующий момент я изрядно удивился.

Бармен хлопнул глазом раз, другой – и вдруг его циклопо-птичья морда изменила цвет на ярко-красный. Который тут же сменился ядовито-зеленым, в свою очередь быстро обесцветившийся до бледно-серого. Теперь я наглядно понял, что значит словосочетание «гамма переживаний».

– Он сейчас или дуба даст, или снесётся, – негромко произнес Виктор.

Кстати, надо отметить, что в баре повисла мертвая тишина. Взгляды всех присутствующих уперлись в безобидный артефакт, светившийся мягким, ровным светом и при этом довольно качественно разгоняющий полутьму помещения.

– Где… вы это взяли? – наконец немного придя в себя, выдохнул бармен.

– Внизу, – пожал я плечами.

– В одном подземном коридоре неподалеку отсюда, – уточнил Японец.

За нашими спинами начались перешептывания. Сначала тихие, потом всё громче и громче. Но их прервал рык бармена, окончательно пришедшего в себя от увиденного.

– Ты врешь!

Единственный глаз стремительно наливался кровью. Это нормально. У многих страх гасится яростью. Компенсаторная реакция индивида, пытающегося оправдаться перед собой и окружающими за кратковременное малодушие.

– Ты врешь, хомо! Никто не может спуститься в катакомбы Подземных и остаться в живых!

Я безразлично пожал плечами, при этом готовый в любую секунду начать стрелять, резать, втыкать пальцы в глаза, когда обезоружат…

– Мы, как видишь, живы, – сказал я. – И орать совершенно необязательно. Так ты берешь арт или нет?

Я протянул руку за шариком, но бармен, мгновенно пришедший в себя, поспешно накрыл его лапой.

– Беру-беру! Сколько ты за него хочешь?

Судя по блеску в его воспаленной гляделке, шарик этот стоил не меньше всего содержимого бара вместе с находящимися в нем мутантами и самим барменом впридачу. Но мне не нужен был личный подземный кабак, и уж тем более куча уродливых мутов в качестве довеска к сомнительному приобретению. Нам бы с Виктором перекусить по-человечески да выспаться как следует. Патронами разжиться, так как мы практически все их в подземелье оставили. Гранаты бы не помешали. Ну и с собой продуктов прихватить было б вообще замечательно.

Что я и озвучил.

– Чистой, обеззараженной воды пять литров. Две литровые поясные фляги. Пятьсот парабеллумовских патронов девять на девятнадцать. Две «эргэдэшки», две «эфки». Армейские рюкзаки, в которые надо будет загрузить консервы, сахар и галеты на три дня для нас обоих. И отдельную комнату с двумя койками, чтоб можно было нормально выспаться.

В лапах бармена словно ниоткуда появился блокнот, куда он всё быстро записал обгрызенным, облезлым карандашом. После чего выжидательно поднял на нас единственный глаз.

– Всё?

– Одно условие. Чтоб нас никто не тревожил, пока отдыхать будем. А отдыхать мы будем столько, сколько захотим.

– Это без проблем, – довольно щелкнул клювом бармен. – Только вот гранат нет, не обессудьте. Разобрали их все подчистую еще неделю назад, а новых я пока не достал. Зато всё остальное организуем в лучшем виде. Давайте я вместо гранат вам колбасы накину собственного производства. Отменная колбаса, не пожалеете!

Прикинул я, из чего бармен может колбасу делать – или из кого, – и мотнул головой.

– Не, обойдемся без колбасы. Тогда еще четыре банки тушенки прибавь к заказу – и нормально.

– Годится, договорились, – отозвался бармен, явно довольный сделкой.

– Продешевил ты, хомо, – прошелестел ктулху. – Конкретно продешевил.

– А ты, Хащщ, лучше помолчи, – наставительно заметил хозяин заведения. – Хомо сами назначили цену!

– Они просто не знают, что это за арт, – хмыкнул ктулху.

– И не надо им знать лишнего, – отрезал бармен. – Пойдемте, уважаемые, покажу вам комнату. Через пятнадцать минут вам всё туда доставят в лучшем виде. Эй, Ик, сюда иди!

Откуда-то из-за боковой перегородки выкатился очередной замечательный экспонат этой кунсткамеры – длиннорукое подобие человека, несущее на двоих ногах сегментированное тело огромной сороконожки. Лица у мутанта не было. Вместо него на верхней части туловища торчали мощные хитиновые челюсти, похожие на плоскогубцы, над которыми колыхались два глаза на длинных отростках, какие обычно бывают у раков-отшельников.

– Список бери, всё укомплектуй по высшему разряду и отнеси во второй номер, – распорядился бармен. – Понял?

Плоскогубцы молодцевато щелкнули.

– Хорошо. И пустые бутылки забери из-под стойки в подсобку, задолбался я их ногами пинать.

Челюсти щелкнули вторично. Длинная рука Ика аккуратно забрала список из лап бармена, в то время как вторая уже шустро шарила под стойкой, вытаскивая оттуда стеклотару и суя ее в короткие боковые лапки, расположенные по обеим сторонам туловища.

Не прошло и минуты, как Ик загрузился полностью, и выглядело это феерично. Справа и слева от сороконожьего туловища образовались два ряда разнокалиберных пустых бутылок, а между верхних челюстей мутанта торчала бумажка, которую, покачиваясь, внимательно рассматривали подвижные рачьи глаза.

– Выполняй, – скомандовал бармен, и Ик направился обратно за перегородку, позвякивая бутылками и не переставая изучать список на ходу.

– Пойдемте, уважаемые, – слегка поклонился бармен, вытягивая лапу в приглашающем жесте. – Апартаменты ждут.

За второй перегородкой был небольшой коридор, на обшарпанной стене которого можно было различить выцветшую надпись: «Складские помещения». Ясно-понятно. Тут реально когда-то давно был большой склад. А теперь – забегаловка для мутантов с комнатами для посетителей, желающих за отдельную плату проспаться после пьянки.

«Второй номер» оказался конурой, изрядно смахивающей на тюремную камеру без окон. Тусклая вечная лампочка под потолком. Две старые металлические армейские кровати, облезлые, с криво наваренными стальными полосами, заменявшими сетки, и каким-то тряпьем на них вместо матрацев. Деревянный стол, криво сколоченный из досок и прикрытый сверху пожелтевшими от времени газетами, заменявшими скатерть. Мятое ведро с крышкой, видимо, для отправления естественной нужды. Всё.

Виктор покрутил носом, скривился. Я про себя отметил, что сделал то же самое.

– Лучший номер для лучших клиентов! – торжественно произнес бармен.

– Оно и видно, – буркнул Савельев.

– А посвежее ничего не найдется? – спросил я, кивнув на жалкое подобие матраца.