— Полкамушка, ага! — сказал Салл-Джон. — У меня естьчетвертачок, мистер! Ставлю!

— Джонни, это азартная игра, — с сомнением сказала матьКэрол. — Не знаю, могу ли я позволить…

— Да ладно, — сказала Рионда. — Пусть малыш получит полезныйурок. К тому же этот тип, может, и даст ему выиграть, чтобы втянуть нас всех.

Она даже не попыталась говорить тише, но человек в котелке —мистер Маккуон — только взглянул на нее и улыбнулся. Потом занялся Эс-Джеем.

— Покажи свой четвертак, малыш. Давай, давай, деньги набочку!

Салл-Джон протянул ему монету. Маккуон на секунду подставилее косому солнечному лучу и прищурился.

— Угу! На мой взгляд не фальшивая, — сказал он и положилмонету слева от карточного ряда. Поглядел налево и направо — может, высматриваяполицейских, — потом подмигнул саркастически улыбающейся Рионде, а потом опятьзанялся Салл-Джоном. — Как тебя кличут, друг?

— Джон Салливан.

Маккуон выпучил глаза и сдвинул котелок на другое ухо, такчто пластмассовый подсолнух комично затрясся и закивал.

— Знаменитое имечко! Понимаешь, о ком я?

— Само собой. Может, и я стану боксером, — сказал Эс-Джей,встал в стойку и сделал хук правой, потом левой над столом мистера Маккуона. —Раз-два!

— И раз, и два, — согласился Маккуон. — А как у вас сглазами, мистер Салливан?

— Не жалуюсь.

— Ну, так раскройте их пошире, состязание начинается. Сеймомент! Ваши глаза против моих рук! Вверх-вниз, понеслись! Куда же онаскрылась, скажите на милость? — Карты, которые на этот раз менялись местамигораздо быстрее, опять легли рядом.

Салл поднял было руку, но тут же отдернул ее и нахмурился.Теперь ДВЕ карты были помечены надломленными уголками. Салл поднял глаза намистера Маккуона, скрестившего руки на грязноватой рубашке. Мистер Маккуонулыбался.

— Не торопись, сынок, — сказал он. — Утро крутилось колесом,а сейчас дело к вечеру, торопиться нечего.

"Люди, которые считают шляпы с перышком на тулье высшимшиком”, вспомнились Бобби слова Теда. “Люди того пошиба, что играют в кости втемных закоулках и пускают вкруговую бутылку спиртного в бумажном пакете”. Умистера Маккуона на шляпе вместо перышка был смешной пластмассовый цветок, ибутылки со спиртным видно нигде не было.., она пряталась у него в кармане.Маленькая. Бобби в этом не сомневался. И к концу дня, когда желающих попытатьсчастье почти не останется и абсолютная скоординированность глаз и рук станетдля него не такой уж важной, Маккуон начнет к ней прикладываться все чаще ичаще.

Салли указал на карту справа. “Нет, Эс-Джей!” — подумалБобби, и, когда Маккуон ее перевернул, они увидели короля пик. Маккуонперевернул левую карту и показал им валета. Дама опять была в середине.

— Сожалею, сынок, чуть-чуть не уследил, так тут стыдитьсянечего. Хочешь еще попробовать, когда ты разогрелся?

— Э.., ну.., это была последняя. — Лицо Салл-Джонаисполнилось уныния.

— Тем лучше для тебя, малыш, — сказала Рионда. — Он бызабрал у тебя все, оставил бы стоять в одних шортиках. — Тут девочки захихикаливовсю, а Эс-Джей покраснел. Рионда не обратила внимания ни на них, ни на него.— Когда я жила в Массачусетсе, — сказала она, — то подрабатывала на пляжеРевира. Я вам покажу, ребятки, как это делается. Хочешь пойти на бакс,приятель? Или для тебя это уж слишком сладко?

— В вашем присутствии все сладко, — сентиментально вздохнулМаккуон и выхватил у нее доллар, едва она достала бумажку из сумочки. Он поднялдоллар к свету, исследовал его колодным взглядом, потом положил слева от карт,— Похоже, настоящий, — сказал он. — Ну, давайте поиграем, радость моя, Как васзовут?

— Пэддентейн, — сказала Рионда. — Спросишь еще раз, услышишьто же.

— Ри, не кажется ли тебе… — начала Анита Гербер, — Я жесказала тебе, что знаю все эти штучки. Мешай их, приятель, — Сей момент, —согласился Маккуон, и его руки привели три красные карты в стремительноедвижение (вверх и вниз, понеслись, туда — сюда, смотри куда), а затем сновауложили в один ряд. Тут Бобби с изумлением обнаружил, что уголки надломлены увсех трех, Улыбочка Рионды исчезла. Она перевела взгляд с короткого ряда картна Маккуона, снова посмотрела на карты, а потом на свой доллар, который слеваот них чуть трепыхался от поднявшегося легкого бриза. В заключение она сновапосмотрела на Маккуона.

— Наколол меня, дружочек? — сказала она. — Разве не так?

— Нет, — сказал Маккуон, — я с вами состязался. Ну так..,что скажете?

— Думается, скажу, что это был хороший доллар, никакиххлопот не доставлял и мне жаль с ним расставаться, — ответила Рионда, указываяна среднюю карту.

Маккуон перевернул ее, показал короля и отправил долларРионды себе в карман. На этот раз дама лежала слева, Маккуон, разбогатев надоллар с четвертью, улыбнулся компании из Харвича. Пластмассовый цветок,заткнутый за ленту его шляпы, кивал и кивал в пахнущем солью воздухе.

— Кто следующий? — спросил он. — Кто хочет посостязатьсяглазами с моей рукой?

— Мне кажется, мы уже просостязались, — сказала миссисГербер. Она улыбнулась человеку за столом узкой улыбкой, потом положила ладоньна плечо дочери, другую на плечо засыпающего сына, поворачивая их к стоянке.

— Миссис Гербер? — вопросительно сказал Бобби. На секунду онзадумался над тем, что сказала бы его мать, когда-то бывшая замужем зачеловеком, который всегда клевал на неполный стрет, если бы увидела, как ее сынстоит у самодельного стола мистера Маккуона, а его рыжие рисковые волосы РэндиГарфилда горят на солнце. Эта мысль заставила его чуть улыбнуться. Теперь Боббизнал, что такое неполный стрет, и флаш, и масть. Он навел справки.

— Можно мне попробовать?

— Ах, Бобби, я действительно думаю, что с нас довольно, ведьтак?

Бобби засунул руку под бумажный носовой платок и достал своипоследние три пятицентовика.

— Это все, что у меня есть, — сказал он, сперва показав ихмиссис Гербер, а потом мистеру Маккуону. — Этого хватит?

— Сынок, — сказал мистер Маккуон, — я играл в эту игру поодному центу и получал удовольствие. Миссис Гербер посмотрела на Рионду.

— Ах, черт! — сказала Рионда и ущипнула Бобби за щеку. — Этоведь цена одной стрижки! Пусть просадит их, и мы поедем домой.

— Хорошо, Бобби, — сказала миссис Гербер и вздохнула, — Разтебе так сильно хочется.