– Ты меня слушать не пожелал. Ушел…

– И ты явилась на болото, чтобы мне деваться было некуда? – закончил за нее Аир.

Ива смутилась, но кивнула: именно потому она и пришла.

– Не порти воду в деревне! – попросила она.

– Забыла сказать «пожалуйста».

– Пожалуйста!

– Не-а, – с видимым удовольствием отказал Хозяин еще раз.

– Тогда… Тогда… – Ива резко выдохнула, набираясь решимости. – Я старосте расскажу, кто ты такой! Выступим супротив тебя всем миром, и…

Докончить не успела: Хозяин выпростал вперед руки, и те, удлинившись черными щупами, оплели девушку и подняли в воздух.

– Видно, мне почудилось. Уж не настолько ты дура, чтобы угрожать Хозяину болота.

Ива дернула ногами в поисках опоры, но до земли не достала. Руки, прижатые к телу, хотя и держали до сих пор ножницы, а ударить не могли.

– Пусти!

– С чего бы это? – усмехнулся Аир. – Ты разве не по доброй воле здесь?

Убьет, как есть убьет! Наигрался, нашутился с глупой девкой, а теперь утопит. И станет Ива еще одной болотницей, будет хороводы водить да песни петь с сестрами, а старое имя свое позабудет. И не было между ними смущения, не казался нагой мужчина смешным, какими бывают парни, выскакивающие из бани. Нагота его внушала один ужас. Да не тот, который девка может испытывать перед мужчиной, а тот, который нечистая сила внушает человеку.

Аир опустил ее, но от оков не освободил. Подошел ближе, коснулся щеки:

– Неужто ты, девка, считаешь, что тебе есть чем мне грозить?

Ее губы дрожали, словно нарочно привлекая к себе внимание.

– Нас целая деревня, а ты один тут… Оборонимся!

Хозяин ласково заложил за ухо выбившуюся зеленую прядь.

– И кто же поверит тебе… мавка? – закончил, обдав болотным дыханием.

Ива сердито дернула головой:

– Я не мавка!

Будет еще нечисть всякая указывать, кем ей быть! Но Аир спорить не собирался. Он стиснул пальцами ее подбородок и прошипел в самый рот, словно вколачивая слова в глотку:

– Но уже и не человек, верно? Ты к концу лета тем станешь, кем я тебе велю, ясно, дорогая невестушка? – Глаза его потемнели, и, точно почуяв это, Аир отвернулся. – А если все же додумаешься привести людей, вы все утопнете. Или вон болотниц на вас спущу. Та еще будет потеха.

Ива прекратила брыкаться: все одно из ловушки не выбраться. Обмякла и бессильно спросила:

– Они все – твои невесты? Они были… как я?

Петли вдруг ослабились, выпуская пленницу. Когда они втянулись обратно в руки Хозяина, Ива так и села наземь, не в силах устоять.

Аир запустил пальцы в волосы, не иначе пытался вспомнить что-то:

– Некоторые из них… Кажется… Столько лет прошло… Я уж и не упомню лиц…

Утопница в маленькой деревеньке навроде Клюквинок – та еще новость! О подобном помнят поколениями. А тут водяниц не меньше двух семериков! Нет, кабы это Аир топил девок из окрестных селений, болото не просто обросло дурной славой, его бы попросту камнями закидали, осушив!

Ива спрятала ножницы в котомку. Помнится, мать делилась с нею женской наукой: «Не спорь с мужем, милая. Лаской его, лаской!» Как знать, может, и Господин трясины на ласку падок?

Он стоял к ней спиной, опустив плечи, и неотрывно смотрел в темную воду. Так на дом родной не смотрят, разве что на тюрьму. Ива облизала пересохшие губы и осторожно приблизилась. Погладила по плечу, едва сдержавшись, чтобы не отдернуть руку, – таким холодным оно было, ровно у мертвеца.

– Ты ведь не топил этих девушек. В наших краях столько молодок испокон веков не померло. Небось приплыли по подземным рекам в наше болото. А ты не злой, так ведь?

Аир поймал ее запястье и до боли стиснул.

– Не тебе о том судить, – отрезал он.

– Мне! Мне и судить! Ты меня от беды спас! Выступил защитником на божьем суде!

– Это было не для тебя. Для меня.

– И что с того? Спас же! – Еще немного – и сорвется девка на бессильные рыдания. А кому, как не ей, знать, что слезы еще никого не убеждали. Она прижалась лбом к его спине и тихо попросила: – Аир, миленький, не губи деревню! Мы не сделали тебе дурного! – И добавила, вспомнив совет домового духа: – В память о той, кого ты не забыл…

Домовой кот предупреждал, что может и не сработать. Что Хозяин болота может не помочь, а, напротив, осерчать. Так и вышло. Черные вязкие капли просочились через его бледную кожу, потекли из ушей, из глаз и из носа. Хозяин болота мигом превратился в живое воплощение трясины. Ива попыталась отскочить, но ладони прилипли к мужчине, как бабочка прилипает к вязкой смоле дерева.

– Ты не смеешь, – забурлило глубоко внутри его груди. – Не имеешь права говорить о ней!

Ива рванулась изо всех сил, кажется оставив прилипшим намертво клок кожи, упала навзничь. Хозяин болота возвышался над ней бесформенным черным коконом.

– Все, что я делаю, я делаю ради нее! Я не забыл! Я только ее и не забыл!

– Так неужто она хотела бы невинных людей погубить?! – вскричала Ива.

– Невинных? Невинных! – затрясся от смеха Хозяин. – Это кто ж тут невинный? Может, твой кузнец? Тот, кто подол хотел тебе за сараем задрать? Он невинный? Или, быть может… – Черное чудище с зелеными глазами нависло над нею. Подобия рук впились в землю справа и слева от Ивы. – Может, тебе понравились его ласки?

Уж чему-чему, а этому мать Лелея Иву не учила. Ее и вовсе не учили перечить тем, кто сильнее, и уж подавно тем, кто опаснее. Эту науку поруганной девке пришлось постигать самой. Она наугад ударила туда, где должна была находиться голова Аира, ныне скрытая грязной болотной жижей.

– Не смей говорить так! – выпалила Ива, прежде чем поняла, кому влепила пощечину.

Чего девка не ожидала, так это того, что пощечина вернет болотнику человеческий облик. Черные капли стекли с него, попадая ей на лицо, на рубаху. Аир же, легко опершись на одну руку, перекатился в сторону и сел рядом.

– Что ж, – криво улыбнулся он. – Если желаешь спасти деревню, спасай и того, кто над тобой надругался. Сама.

Ива схватилась за запястье, по привычке прикрывая синяки, и лишь после вспомнила, что те уже сошли. А Аир насмешничал:

– Может, он еще не всех девок в деревне перепортил. Хочешь – лечи его. Пусть дальше развлекается!

Кулаки у девушки сами собой сжались, сминая мох. Неужто до сих пор не забыла? Нет, не забыла! Ни веса тяжелого тела, ни заломленных рук, ни боли, от