из крестовых походов. На лицах сарацин, противников в боях за Палестину, борода и усы не сбривались только вокруг губ. Переняв эти новые веяния, испанцы поделились модой на форму бороды со всей Европой. Поэтому эспаньолку носили и многие мужчины-венецианцы.

Но, похоже, худощавый бретёр (а что это был мастер клинка, ни у кого не вызывало сомнений из-за его изящной манеры обращения с мечом), судя по одежде, действительно был испанцем. Из-под черной испанской куртки-хубона со стоячим воротником и с пышными рукавами, украшенными разрезами, выглядывали узкий бархатный жилет-корпесуэло бордового цвета, расшитый серебряными нитями, и белоснежная рубашки-камиса, а поверх темно-серых кальсес – чулок, сшитых по форме ноги, были надеты короткие черные штаны.

Судя по тому, что испанец держал в левой руке перчатки, он был идальго – дворянином. Обычно испанские аристократы надевали перчатки на руки только во время охоты, а в остальное время держали их в руках. Но при входе в церковь и во время танцев перчатки закладывали за пояс.

Слева у пояса неизвестного находились ножны, а справа на золотой цепочке висел внушительного вида кинжал. Что касается меча, то Андреа еще не доводилось видеть таких клинков – он был из черной стали с легкой изморозью.

– Синьогы, негоже вчетвегом нападать на двоих! – вежливо поклонившись всей компании (будто не он только что сразил одного из пиратов), на ломанном итальянском языке сказал испанец, слегка картавя. – К тому же неопытных бойцов, – быстро продолжил незнакомец, окинув проницательным взором фигуры Андреа и Джованни с головы до ног.

Первым опомнился верзила.

– Убирайся отсюда! Не лезь в чужие дела! – прорычал он, побледнев от едва сдерживаемой ярости.

Но наброситься на испанца не решился. От него буквально веяло скрытой угрозой. С мастерами клинка редко кто отваживался связываться.

– Вы очень невежливы, синьог, – спокойно ответил испанец. – Это не делает вам честь.

– Ко всем чертям! – взревел Энзо, в жилах которого забурлила его горячая мавританская кровь. – Если этому разумнику хочется умереть именно сегодня, то видит Бог, я исполню его желание!

С этими словами он атаковал испанца, оставив Джованни на попечение Дино. В тот же миг Беппо обрушил на голову Андреа свой меч, но юноша, который не терял времени и подобрался к нему совсем близко, перехватил его руку с клинком и нанес удар своим кинжалом, которым до поры до времени не пользовался (готовил противнику сюрприз), в правый бок.

Сюрприз получился знатным. Беппо охнул, отшвырнул от себя Андреа (все-таки сила у него была немереная) и отпрыгнул на безопасное расстояние. Его одежда окрасилась кровью, но, судя по всему, нож не задел жизненно важных органов, и разбойник готов был продолжить сражение.

Наверное, так оно и случилось бы, но тут черный клинок испанца проделал немыслимо быстрый «mandritto fendente» – удар сверху вниз – почти неуловимый для глаз, и Энзо улегся рядышком с четвертым пиратом. Мастер клинка пощадил Энзо (хотя вполне мог отправить к праотцам) и ранил бастарда точно так же, как и его товарища, – в бедро опорной ноги.

Видимо, боль от ранения отрезвила Беппо. Тем более что испанец вознамерился атаковать верзилу, так как помогать Джованни не имело смыла – несмотря на молодость и отсутствие надлежащего опыта подобных грубых схваток, он легко справлялся с атаками Дино, который орудовал мечом, словно неуклюжий коровий пастух своей дубинкой.

Беппо сообразил, что испанец и юноша быстро с ним разделаются, поэтому поступил так, как ему подсказывала его пиратская натура, для которой честь и достоинство были весьма отвлеченным понятиям, – он бросился бежать, бросив своих раненых товарищей. За ним последовал и Дино; против трех противников конечно же сражаться он никак не мог. Это было самоубийственно.

Испанец коротко рассмеялся, отсалютовал друзьям мечом и элегантным движением бросил его в ножны. Андреа и Джованни наблюдали за ним с восхищением.

– Синьор, позвольте поблагодарить вас за помощь, – сказал Андреа, и оба молодых человека поклонились мастеру клинка. – Позвольте представиться… – Друзья назвали свои имена и род занятий.

– Педро де ла Торре, – любезно ответил испанец. – Maestro «Lа Destreza» Comun[39].

Он и впрямь оказался мастером клинка. Мало того – Педро де ла Торре был мастером знаменитой «дестрезы»! Она только начала входить в моду в Венеции, и богатые венецианцы стали приглашать испанских мастеров клинка, чтобы они обучали их отпрысков этому очень эффективному стилю фехтования.

– Теперь мы ваши должники, синьор, и готовы оказать вам любую услугу! – с горячностью сказал Андреа.

– А, пустяки… – небрежно ответил испанец и приветливо помахал гондольерам, которые весьма заинтересованно наблюдали за перипетиями поединка, а когда он закончился трусливым бегством пиратов, они начали громко кричать в восхищении, свистеть и аплодировать. – Просто необходимо было наказать этих болванов, котогые огудовали мечами как кгестьяне молотильными цепами. Мы дали им очень полезный угок.

– Не мы, а вы, синьор, – уточнил Джованни.

– Однако и у вас все получалась довольно неплохо. Пгосто их было слишком много.

– Вы нам льстите, синьор. Но нам это приятно слышать, – улыбаясь, сказал Андреа. – Извините за нескромный вопрос: у вас великолепный меч, я впервые вижу такую сталь. Кто его сделал?

Испанец любовно погладил рукоять меча и ответил:

– Мавр Игнасио дель Рей. – На этот раз букву «р» он выговорил вполне отчетливо; временами у него это получалось. – Клинки из чегной стали «хорасан»[40] он делает только по особому заказу. Этот меч стоит больших денег…

Поблагодарив испанца еще раз за оказанную им неоценимую услугу, друзья любезно распрощались с ним и позвали гондольера. Их быстрые суденышки тут же ринулись к ним наперегонки, словно стайка хищных рыб, едва не начав драку, – гондольеры горели желанием лично засвидетельствовать свое восхищение их храбрости и умению обращаться с оружием

Андреа предлагал и Педро де ла Торре место в гондоле (услуги гондольеров в праздники стоили дорого, и благодарные юноши готовы были не только заплатить за своего спасителя, но и богато угостить), но тот отказался, сославшись на то, что у него в Мурано есть какое-то безотлагательное дело. Тем не менее адрес аптеки, где Андреа трудился стюардом, он с благодарностью взял, что не вызвало у друзей удивления, – иметь знакомого провизора при его профессии было весьма желательно.

Ни для кого в Венеции не было секретом, что аптекари составляли особые мази, пользуясь старинными рецептами. Эти очень дорогие лекарственные препараты способствовали быстрому заживлению ран, но не каждый мог их получить.

Обычно такими мазями провизоры снабжали только близких родственников и верхушку венецианского общества во главе с дожем. При этом с них брали клятву, что они не передадут мазь другому аптекарю, который может разгадать тайну целебного средства.

Глава 3. Кантарелла

Следующий день для Андреа Гатари был наполнен отнюдь не праздничными хлопотами. Отец куда-то уехал (обычно он не считал нужным посвящать сыновей в свои дела), а Бартоломео, старший брат, оставшийся в аптеке на хозяйстве, попросил Андреа заменить его.

У него была девушка, он намеревался вскоре жениться, и ему хотелось провести праздничный день вместе с ней. Желание брата не могло не найти сочувственный отклик в душе Андреа, поэтому ему пришлось смириться с неизбежным, хотя на этот день у него и Джованни было много интересных задумок.

Ободренные вчерашней победой