над пиратами, они желали продолжения «банкета». Тем более что в праздничные дни молодые петушки из богатых семейств постоянно искали приключений, дабы испытать свое воинское мастерство.

Конечно, стычки молодежи, происходившие регулярно, не шли ни в какое сравнение со схваткой, которая случилась вчера в Мурано, где, не появись испанец, пираты просто прикончили бы молодых людей. Обычно юноши дрались до первой крови, стараясь не убить соперника, а только ранить, потому как за убийство грозила вендетта родственников павшего в схватке, даже если им предлагали большие откупные. Главным было соблюсти честь семьи.

Деньги в таких случаях не играли большой роли, хотя коммерция была у венецианцев в крови. Венеция всегда воевала только ради выгоды, не ради славы, и с холодной головой подсчитывала, какую прибыль, к примеру, можно извлечь из благочестивых порывов крестоносцев, а какую – из грубого разграбления Константинополя.

В Венеции были учреждены первые в мире банки. Прилавки менял, покрытые ковром или дорогой тканью, стояли под сенью колокольни на площади Святого Марка. Венецианцы сделали из денег религию. Даже существовала поговорка: «Человек без денег – ходячий труп».

В праздничные дни аптека обычно пустовала. Кому хочется вместо доброго вина глотать горькие лекарства и валяться в постели, когда другие поют, пляшут и смотрят веселые представления?

Аптека семейства Гатари (она называлась «Alla Testa d’Oro») находилась у моста Риальто и выглядела очень богато, как снаружи, так и внутри. Фасад трехэтажного здания был отделан мрамором и пилястрами, а над вывеской трудился лучший живописец Венеции мессер Якобелло дель Фьоре, который прославился тем, что нарисовал великолепный триптих «Правосудие с архангелами Гавриилом и Михаилом» для галереи Академии.

Семейству Гатари вывеска не стоила больших денег, хотя за свою работу живописец драл немилосердно. Просто у Якобелло дель Фьоре открылась какая-то тяжелая болезнь, и отец сумел вылечить его (чем вызвал недовольство врачей, которые утверждали, что болезнь эта неизлечима). Различные «aromatarii», «confectionarii» и «stationarii», то есть нюхательные соли, пилюли и порошки, которыми лекари потчевали больного живописца, помогали ему как мертвому припарки. А отец, провизор старой школы, которая опиралась на опыт монахов-алхимиков, приготовил напиток, который буквально сотворил чудо.

Аптека находилась на втором этаже. К ней вела узкая каменная лестница с резными деревянными перилами. Первый этаж был занят складскими помещениями; там же стояла ручная мельница с большим колесом для помола минералов и ступки разных размеров. На самом верху находились жилые комнаты и гостиная-столовая, а на крыше размещалась altana – огороженная площадка. Андреа любил прогуливаться на этой открытой террасе, наслаждаясь свежим воздухом и покоем, и с интересом наблюдая за вечерней толкотней на улице.

Окон в доме было немного. Они загораживались тяжелыми ставнями, а на первом этаже – железными решетками. Мебели в доме было мало, зато она была богато украшена резьбой и декоративным орнаментом. Ставни дома Галеаццо Гатари были покрашены в темно-зеленый цвет – как и у многих других горожан.

Наиболее популярным лечебным средством считался териак[41], признававшийся панацеей от всех болезней. Особенно действенным он получался у Галеаццо. Приготовление этого вещества требовало торжественной обстановки, к тому же его рецепт знали лишь немногие врачи и провизоры.

Галеаццо «варил» териак прямо на глазах у публики, устанавливая столы с оборудованием на улице – дабы люди знали, что все происходит без обмана. Ведь териак состоял из многих составных частей и стоил дорого. А среди врачей и знахарей, особенно странствующих, находилось немало мошенников, которые всучивали больным под видом териака подделки.

Внутри помещение аптеки поражало своим богатым убранством. Одна из ее стен (та, где находился камин) была украшена изразцами, которые сами по себе представляли огромную ценность. На каминной полке стояли книги с золотыми корешками и образ Мадонны с младенцем в позолоченном обрамлении. Там же висела и вычурная серебряная лампадка.

У камина и вдоль стен были расставлены резные скамьи и кресла для посетителей. Они предназначались в основном для дам, которых хлебом не корми, а дай рассказать о своих хворях. И не только своих, но и о болезнях домочадцев, соседей, а также всех знакомых и незнакомых, которым провизор должен был заочно поставить диагноз.

В нише другой стены находилась прекрасная греческая ваза с двумя вычурными ручками, крышкой и носиком с краном, которую привезли крестоносцы из разграбленного Константинополя. В ней провизор держал бодрящий напиток, который предлагал всем посетителям аптеки.

Попробовав его один раз, клиенты непременно хотели повторить опыт, так как напиток не просто бодрил, а вызывал эйфорию и радостное настроение даже у больных. Поэтому в аптеке семейства Гатари всегда было людно; но только не в праздничные дни.

Пространство на двух остальных стенах было сплошь занято вычурными деревянными шкафами и полками с лекарственными препаратами, большая часть которых была заключена в фарфоровые расписные сосуды разных форм и размеров. В одном из углов стояли оплетенные лозой большие бутыли, несколько вместительных бутылок квадратной формы из зеленого стекла, а также бронзовая ступка с пестом.

Они больше предназначались для соответствующего солидной аптеке антуража. Изготовление лекарств и их расфасовка производились в скрытом от глаз посетителей аптеки помещении – лаборатории. Она всегда была закрыта на замок, потому что в ней хранились не только толстенные манускрипты с рецептами многовековой давности, но и составные части лекарств. Некоторые из них ценились на вес золота, так как были очень редкими и соответственно дорогими.

Кроме того, в лаборатории стояли перегонный куб, водяная баня и прочие алхимические приборы и механизмы, непременные атрибуты аптекарского дела. А еще на окнах дома произрастали настоящие аптекарские садики с целебными растениями.

Сам провизор появлялся в аптеке редко, он больше торчал в лаборатории. А за резным с позолотой барьером, изготовленным из ценных пород дерева, обычно сидел Бартоломео. Или Андреа в его отсутствие. Но когда брат был на месте, стюард помогал отцу, который обучал юного сына премудростям аптекарского дела.

Обычно врачи ставили диагноз больному, основываясь на данных осмотра и исследовании мочи и пульса. Главными методами лечения считалось кровопускание и очищение желудка. Однако отец Андреа считал такие методы проявлением медицинской безграмотности и нежелания использовать опыт древних целителей. Он с успехом применял лечение с помощью металлов, минералов, а главное – лекарственных трав.

Галеаццо заставил Андреа выучить назубок трактат Одо из Мена «О свойствах трав», который был составлен три столетия назад, где упоминалось более сотни целебных растений, среди которых полынь, крапива, чеснок, можжевельник, мята, чистотел и другие. Из трав и минералов, при тщательном соблюдении пропорций, Галеаццо составлял свои чудодейственные лекарства. При этом количество составных частей, входящих в то или иное снадобье, иногда доходило до нескольких десятков. Отец считал, что чем больше целебных средств использовалось, тем действеннее лекарство.

Андреа готовился стать не просто аптекарем, а провизором. Это было очень нелегко. Медицинское понятие слова «провизор» произошло от латинского «provisor» – предвидящий, предчувствующий, предугадывающий. Это говорило о важной роли провизора в лечения больных.

Врач обычно ставил диагноз, а провизор должен был предвидеть направление болезни и при помощи лекарств корректировать ее течение и дальнейшее развитие до полного излечения пациента. Поэтому знания у провизора должны быть большими и всеобъемлющими. Кроме умения составлять лекарства, провизору необходимо было знать почти все то, что знал дипломированный лекарь.

А еще Галеаццо Гатари учил сына хирургии. Потребность в хирургах была очень велика из-за многочисленных войн, ибо никто другой не занимался лечением ранений, переломов, ушибов и ампутацией