конечностей. Многие врачи избегали делать даже кровопускания, а бакалавры медицины давали обещания, что не будут производить хирургические операции.

Тем не менее правовое положение хирургов оставалось незавидным. В Венеции они образовали отдельную корпорацию, стоявшую значительно ниже, чем группа ученых докторов.

Среди хирургов было много странствующих врачей, в особенности зубодеров. Они разъезжали по ярмаркам и проводили операции прямо на площадях, оставляя затем больных на попечение родственников. Такие хирурги излечивали кожные болезни, наружные повреждения и опухоли. В общем, они были на положении знахарей.

Только во Франции в 1260 году была основана Коллегия Святого Косьмы, и образовалось замкнутое сословие хирургов. Вступить в Коллегию было трудно, но почетно. Для этого хирург должен был знать латинский язык, прослушать в университете курс философии и медицины, два года заниматься хирургией и получить степень магистра. Такие хирурги высшего ранга, получавшие такое же солидное образование, как и ученые врачи, имели определенные привилегии и пользовались большим уважением.

К коллегии медиков примыкали банщики и цирюльники, которые могли поставить банки, пустить кровь, вправить вывихи и переломы, обработать рану. Там, где недоставало врачей, на цирюльниках лежала обязанность наблюдения за публичными домами, за изоляцией прокаженных и лечением чумных больных.

Медицинской практикой занимались также и палачи, пользовавшие тех, кто подвергался пытке или наказанию. Иногда медицинскую помощь могли оказать и аптекари, но официально им было запрещено перебегать дорожку ученым лекарям (чем старый Галеаццо Гатари обычно пренебрегал; в Венеции он пользовался большим уважением и ему платили, не скупясь).

Андреа ни в коей мере не горел желанием заниматься хирургией, тем более зубрить философические и иные науки. Не будь железной воля отца, он давно сбежал бы из Венеции, чтобы повидать свет.

Обязанности стюарда при аптеке тяготили юного шалопая, которому больше нравились звон мечей и любовные интрижки. Сидя за барьером в удобном кресле, он с горечью размышлял о превратностях судьбы. Лишь вчера она преподнесла ему великолепный подарок – схватку с морскими разбойниками, а сегодня оставила наедине с мухами в пустом помещении аптеки.

Он жутко завидовал Джованни, которого пригласили погостить в одном из самых уважаемых семейств Венеции. Оно отличалось изобилием невест. Их насчитывалось пятеро! И все весьма миловидны. Петух Джованни попал в настоящий курятник. С его свободными манерами он будет иметь среди девиц бешеный успех.

Андреа тяжело вздохнул и с отвращением втянул в себя аптечный дух. Отец обращал особое внимание на облагораживание помещение, и обожаемые дамами благовония раскладывал в потайных, незаметных глазу местах.

Но все равно воздух в аптеке был густо насыщен отнюдь не приятными ароматами, а тяжелыми запахами лекарств, нередко содержащих серу. Поэтому целительные настойки, отвары, мази, порошки и другие снадобья старались держать в плотно закрытых фарфоровых сосудах и стеклянных пузырьках, хотя это не очень помогало.

Зевнув, Андреа устроился в кресле поудобней с намерением немного подремать, как неожиданно звякнул колокольчик у входной двери. Вчера он долго не мог уснуть, переживая перипетии схватки с пиратами, поэтому сон его сморил далеко за полночь, а подниматься пришлось рано.

Такова была судьба провизоров и аптечных стюардов. Кто-то гуляет, развлекается во время праздника, как душе угодно, а «Alla Testa d’Oro» должна быть открыта для посетителей целый световой день.

Ведь именно во время народных гуляний чаще всего и происходят с венецианцами разные неприятности, когда нужно срочно бежать в аптеку за лекарствами: или кто-нибудь отравится скверной пищей, или вывихнет ногу, угодив на хорошем подпитии в яму, или получит ранение во время выяснения отношений.

Человек, который зашел в аптеку, почему-то сразу не понравился Андреа. Было в нем что-то зловещее, потаенное. Он был худым и длинным, как жердь, и одет во все черное. Но это обстоятельство не вызвало у юноши удивления. Знатные граждане Венеции – врачи, провизоры, нотариусы, адвокаты и прочие носили черное; иногда казалось, что город погружен в траур. Черные одежды надевали и женщины – как бедные, так и патрицианки.

Следование моде было уделом представителей обоих полов и всех классов. Женщины бедных слоев носили простые платья и шали, но и они старались дополнить их цепочкой на шее или запястье. Рыбаки украшали свои большие бурые плащи с капюшонами алой подкладкой. Гондольеры надевали белые ботинки и красные кушаки. Служанки ходили в темно-коричневых или переливчато-синих платьях. Нищие были намеренно живописны и часто носили плащ в подражание более богатым гражданам. Рабочие одевались в синие туники с длинными рукавами, суженными к запястью, и панталоны. Любимым в народе цветом был лазурно-синий.

По одежде венецианца можно было определить его место в иерархии. Патриции в вопросах одежды подчинялись строгим правилам. Только дожу дозволялось одеваться в золотую парчу. У него были и самые широкие рукава, поскольку их ширина считалась отражением статуса.

Венецианские патриции носили простые черные мантии – это означало, что они постоянно на службе как защитники государства. Патриции высокого ранга одевались в алое или лиловое; сенаторы носили пурпур. Это тоже были цвета серьезные, официальные. Поверх мантий надевались черные плащи с капюшонами, иногда использовались береты.

Посетитель был в плаще с капюшоном, из-под которого остро поблескивали холодные змеиные глаза. Андреа заглянул в них и быстро опустил взгляд. Ему показалось, что он прикоснулся к чему-то скользкому, гадкому.

Юноша встал и вежливо ответил на приветствие. В его профессии личные пристрастия в интересах коммерции нужно было оставлять на улице, за порогом аптеки.

– Мне нужен мессер Галеаццо Гатари, – сказал незнакомец.

«Я тоже не прочь лицезреть его за конторкой, – подумал Андреа. – Была мне охота торчать здесь до самого вечера…» Но ответил другое:

– Синьор, прошу извинить, но мой отец в отъезде. Я его замещаю. Что вы желаете?

– Вы провизор?

– Увы, – покривился Андреа. – Пока только стюард. Но я учусь на провизора, – поторопился добавить юноша. – И смею вас уверить, могу составлять лекарства не хуже, чем отец.

– Даже так? – Незнакомец посмотрел на молодого человека с большим сомнением. – Что ж, стоит попробовать… – сказал он негромко – наверное, самому себе. – Вот рецепт… – Он достал из рукава плаща небольшой пергаментный свиток, с виду старинный. – Главное, чтобы у вас имелись все необходимые снадобья. И это еще не все – их нужно отмерять с большой точностью.

– За это не волнуйтесь, синьор, – самоуверенно сказал Андреа и указал на весы с серебряными чашками, которые стояли возле расходной книги; учет у венецианцев был на высоте.

Он взял пергамент, развернул, вчитался в названия составных частей – и похолодел. Это была знаменитая «кантарелла», столь ядовитая, что одна ее капля могла убить быка! Отец умел составлять и другие отравляющие вещества, но считал «кантареллу» самыми совершенным ядом, против которого бессильны все противоядия. Она содержала мышьяк, соли меди, фосфор и чрезвычайно ядовитые восточные растения.

Если намазать «кантареллой» острие иголки и незаметно уколоть кого-нибудь в толпе, смерть последует очень быстро. Но можно было сделать и так, что человек умирал долго, в точно определенное время; все зависело от состава яда.

– Нет! – резко сказал Андреа. – Обратитесь к опытному провизору, синьор. Я знаю, что это за вещество, и не имею ни малейшего желания оказаться из-за вашего заказа на плахе. И не нужно меня убеждать, что снадобье понадобилось вам для травли крыс!

– Что ж, резонно. Мне нравится ваша рассудительность… – Рука незнакомца нырнула под одежду.

Андреа насторожился и измерял взглядом расстояние до своего меча, который лежал внизу на полке вне поля зрения незнакомца. Иногда в аптеку