очередная милашка, и он намеревался прикупить ей на Риальто какую-нибудь безделушку. Несмотря на молодость, Джованни знал, что путь к сердцу девушки пролегает через подарки и подношения, желательно, дорогие.

Они поторопились пройти мимо самого неприятного места на Риальто – рынка рабов. Казалось, что в этом месте даже воздух напитан страданиями и болью. В Венеции процветала торговля людьми. Венецианцы были отпетыми работорговцами, а рынки Риальто и Сан-Джорджо считались средоточием работорговли. Венецианские купцы весьма ценили этот источник дохода, потому как выгода от каждой продажи была огромной.

Патрицианское семейство не мыслилось без свиты из трех-четырех невольников. Даже венецианские ремесленники владели рабами и использовали их труд в своих мастерских и магазинах, а монастыри держали их для домашних работ. Город постоянно нуждался в свежем пополнении невольников, так как рабский статус не наследовался. Многих рабов хозяева со временем освобождали.

– Между прочим, о тебе спрашивали… – осторожно сказал Джованни, который был в восхищении от знакомства с девицами из богатого семейства.

– И что с того? – уныло спросил Андреа, которого изрядно пропесочил отец, когда узнал, какую «услугу» его сын оказал незнакомцу.

– Нас приглашали покататься по лагуне. Прелестные девушки, доложу я тебе! И главное – все страстно желают выйти замуж.

– Эка новость… – Андреа улыбнулся. – Только я не горю таким желанием. Мне бы выучиться на провизора. А там видно будет… И потом, сын простого аптекаря твоим цыпочкам нужен разве что для компании. В качестве носильщика и полного кошелька. Уж лучше иметь дело с падшими женщинами, нежели с пресыщенными патрицианками. Они обходятся гораздо дешевле.

– В прошлом году на карнавале у тебя было иное мнение…

Андреа помрачнел и нехотя ответил:

– Так то на карнавале…

Карнавал обычно начинался в первое воскресенье октября. На площади Святого Марка играли оркестры, выступали бродячие артисты, давались кукольные представления и балы-маскарады. На костюмированных вечерах присуждались призы за лучший наряд. Устраивались тщательно продуманные праздники, с позолоченными барками, малиновыми с золотом ливреями, гондолами, усыпанными цветами. На улицах происходили бои быков, запускались фейерверки. Устраивались костюмированные балы и вечеринки, а по улицам города шествовали процессии в масках.

Самой распространенной формой карнавального костюма была bauta – покрывавшая голову и плечи накидка с капюшоном из шелка или бархата, которую увенчивала треуголка. Лицо скрывала бархатная или шелковая полумаска, белая или черная, или белая клювоподобная маска, известная как larva. Некоторые маски приходилось держать зубами за колышек, из-за чего ее владелец не мог говорить.

Тайна шла рука об руку с молчанием. Маска, мужчина или женщина, также носила черный плащ, известный как domino. Женщины имели склонность к черным маскам, мужчины – к белым. Даже если переодевание не слишком удавалось и маску можно было узнать, к ней полагалось обращаться не иначе как Signor Maschera – синьор Маска.

Карнавал являл собой удивительное зрелище. Там назначались тайные свидания и совершались измены, которые были сродни приключению. Женщины, независимо от своего положения и возраста, замужние, девицы или вдовы, свободно якшались с профессиональными проститутками, ибо маска стирала все различия. И нет таких вещей, которыми они не занимались бы у всех на глазах со своими любовниками, старыми и молодыми.

В прошлом году и Андреа охватило карнавальное безумие. Его любовницей неожиданно стала женщина из патрицианской семьи. Впрочем, на тот час ему было безразлично, кого тащить в укромный уголок аллеи.

Но когда он несколько позже узнал, кем является Габриэлла, его обуял ужас. Одно дело карнавал, когда все в масках и всем море по колена, и другое – обыденная, каждодневная жизнь и тайные встречи любовников в самых неожиданных местах. И это в Венеции, где каждый второй, а то и первый – шпион!

Габриэлла была женой члена Высшего совета. Избираться в Высший совет имели право только те патриции, чей отец или дед по отцовской линии уже занимал это место. Правительство составляло различные советы и официальные органы, чье единство имело непостижимую мистическую природу.

У основания сложной пирамиды власти находилось Общее собрание, которое созывалось только для ратификации важнейших законодательных актов. Выше находился Большой совет, который избирал различных должностных лиц, членов малых советов и самого дожа. Малые советы включали в себя особый корпус патрициев и советников дожа. Участники этих советов составляли Сенат. А на вершине пирамиды стоял дож. Лишь сотне семей позволялось участвовать в управлении; простые граждане и popolani были из него исключены.

Поэтому можно было представить состояние Андреа, когда он узнал, кто нежится в его объятиях. Если муж Габриэллы узнает, чем и с кем занимается его любимая женушка, которая была на сорок пять лет моложе, то место в тюрьме для юного стюарда будет обеспечено. Даже если он сын всеми уважаемого провизора Галеаццо Гатари.

В Венеции находилось несколько тюрем. В самом Дворце дожей тоже существовала тюрьма. Дож обязан был лично хранить ключи от нее.

Тюрьмы располагались на обоих берегах Рио делла Палья, которая текла позади Дворца. Камеры на уровне нижнего этажа были известны как «колодцы», по причине того, что в них часто набиралась вода, а те, что находились на верхнем этаже, назывались «свинцовыми» из-за пластин свинца, которыми была покрыта крыша. Некоторые из одиночных темниц даже имели названия, такие как «Лев» или «Вулкан». Считалось, что зловонные стены тюремных камер вредны для здоровья до такой степени, что лучше уж быть заживо погребенным…

Они столкнулись с мастером клинка испанцем Педро де ла Торре, что называется, лицом к лицу. Какой молодой венецианец, будучи на рынке Риальто, способен спокойно пройти мимо оружейных рядов! Это немыслимо. Разнообразное оружие, как изделия венецианских оружейников, так и привозное, притягивало к себе всех со страшной силой.

Оружейники Венеции были законодателями моды на холодное оружие. Именно они придумали кортелас – изогнутый меч, популярный в Европе. Всадники использовали кортеласы наряду с обычными прямыми мечами. Одноручные и двуручные кортеласы использовались в венецианских фехтовальных школах как основное оружие.

Были на рынке и французские дюссаки со слабо изогнутым однолезвийном клинком и отверстием для захвата четырьмя пальцами. Они использовались только как тренировочное оружие в школах боевого фехтования. Но Андреа, сколько не разглядывал разнообразное оружие, собранное на рынке Риальто со всего света, но так и не мог найти меч из черной хорасанской стали, который поразил его воображение.

– Синьор де ла Торре! – одновременно воскликнули молодые люди, завидев мастера клинка, который, углубившись в свои мысли, уже намеревался пройти мимо, не заметив в рыночной толчее двух друзей.

Правда, они были одеты несколько иначе, нежели при первой встрече. Оба принадлежали к так называемым «calza» – чулочным гильдиям; правда, к разным. У членов этих гильдий чулки, надевавшиеся на правую ногу, были шиты золотыми и серебряными нитями и сверкали драгоценными каменьями и жемчужинами. Наряд дополнял бархатный дублет поверх рубашки струящегося шелка. Длинные золотистые волосы юношей зачастую были крашеными. И, наконец, они душились.

Собственно говоря, это не было удивительным в Венеции, каналы которой дурно попахивали. В городе духами пропитывали все – шляпы, рубашки, носки, платки и даже деньги.

У Андреа и Джованни цвет волос был натуральным, зато чулки они носили самые модные. Разве что у юного Аретино они были украшены золотом и жемчужинами, а чулки Гатари блистали искусной серебряной вышивкой.

– А! – коротко сказал испанец и приветливо улыбнулся. – Похоже, нашим догожкам суждено постоянно пегесекаться. Это знак свыше.