Макс только сейчас осознал, что его взгляд всевремя так и спускается Сане ниже пояса.

- Извини, - попросил он и, прикрыв глаза,отвернулся.

Саня, может, во многом пацан глупый, но естьвещи, которые ему объяснять не надо.

- Да, вот такая вот штуковина! А я не умею имправильно пользоваться, - сказал Саня с иронией, обмотавшись полотенцем и сев сМаксом на соседний шезлонг. И добавил вкрадчиво: - Представляю, о чем тыдумаешь...

- О чем же? - отозвался тотстарательно-пренебрежительно.

- О Наташе, - сказал парень с уверенностью. Ведьэто беспроигрышный вариант!

- Ты угадал, - заявил Максим невежливо, - Наташамоя жена, и я о ней постоянно думаю!

- Ты правильно сделал, что отказался от шлюх, -похвалил Саня.

- Забыл у тебя спросить! - огрызнулся Макс.

Следующим, кто нарушил безмятежное одиночествоМакса, был Костик.

- Чего ты тут сидишь? - легкомысленно причиталон. - Там еще девочки пришли: на каждого. Такая оргия! Ты же хотел попробоватьгрупповуху!

- Я пробовал, - признался Максим. И виноватоспросил разрешения: - Пойду-ка я домой? Она уезжает завтра утром...

- О'кей, - кивнул Кост с пониманием и протянулМаксу руку.

После крепкого рукопожатия Макс так и неотпустил руку Костика. Потянул его на соседний шезлонг и задал каверзныйвопрос:

- Как ты думаешь, что ее во мне не устраивает?

- Не понимаю, о чем ты? - наигранно удивилсямужчина.

- Кост, ты, похоже, мой единственный шанс этоузнать... - упрямо, но скромно настаивал Максим. - Она сама не скажет...

Костик поддался и сел рядом. Понял, что Макс вкурсе их с Наташей 'вечеринки'. На всякий случай уточнять ничего не стал,только вкратце пересказал Наташины слова насчет боязни осуществить своифантазии. Макс выслушал молча и без эмоций. Только сказал в спину Костику, ужеуходящему в комнату к девочкам:

- Спасибо.

Тот обернулся и даже растерялся: 'спасибо'получилось таким ярким, подчеркнутым, что Косту показалось - это благодарностьза то, что не переспал с Наташей.

То, что Максим уже вернулся домой, Наташазаметила не сразу. Она сидела по-турецки на широком разложенном диване,заправленном уже в очередной раз за этот месяц ее подарком - шелковымпостельным бельем бордового цвета, и молча смотрела в чемодан, безмятежноотдыхающий тут же.

- Уже собрала вещи? - услышала она тихий голосМаксима и, очнувшись, взглянула на дверь.

Потом на часы. Было только десять. Макс стоял вдверях, застыв неподвижно из-за увиденного. Так возненавидел этот чемодан, какбудто он виноват в том, что Наташа уезжает!

- Я думала, ты придешь около двенадцати, -промямлила Наташа грустно.

- Ты не рада? Могу придти попозже! - предложилМакс.

- Я рада! - возразила она расстроено. Ну вот,даже беседа не ладится!

Мужчина так и стоял в дверях комнаты, неотрывноглядя оттуда на свою любимую; мог бы так стоять до утра - и молчать, если быона сама не разговаривала. С совсем другими мыслями возвращался домой, с другимнастроением. А тут сердце оборвалось - и чувствовать больше нечем. Вот всеостальные органы и взяли на себя эту функцию: заболело всё, каждая клеточкатела, каждый уголок души.

- Как сауна? - спросила Наташа вежливо.

Максим подумал несколько секунд и хладнокровнопризнался:

- Ты была права насчет проституток.

У девушки вдруг вспыхнули глаза: казалось, ееобескуражил не сам этот факт, а то, что ей сказали правду. Вдруг обиженнопроцитировала самого Макса:

- Ну и зачем ты мне об этом говоришь?!

- Хочу, чтобы ты узнала, что такое 'честность'.

Узнала. Фантазия заиграла во всех мыслимых инемыслимых красках. Чем меньше подробностей, тем больше домыслов. Возможно,домыслы хуже правды - особенно Наташины! Но уточнять детали - это простосамоубийство. Что остается? Тупо верить? Быть наивной дурой? Убедить себя, чтопроституток там все-таки не было?! Наташа отвернулась и, закрыв лицо ладонями,тихо захлюпала носом.

Макс не спешил ее успокаивать. Поплачь, поплачь!Раз ты не плачешь, расставаясь со мной, так поплачь хотя бы, узнав о шлюхах всауне! Хотя не сдержался и уточнил из своего убежища:

- Я ими не пользовался, если тебя этоинтересует.

- Теперь я никогда не буду доверять твоим 'чистомужским' компаниям! - провыла девушка в мокрые от слез ладошки.

- Ты никогда и не доверяла, - отозвался Максим.Все же подошел к кровати, сел позади Наташи и, обняв, привлек ее к своемуплечу. - Только причем здесь компания? Ты мне не доверяешь.

И ревность, и слезы, и скромность в постели -это все следствие недостаточно близких отношений. Ты стесняешься сказать, чегохочешь в сексе, потому что недостаточно доверяешь. И плачешь сейчас потому же.Макс прижимал ее к себе, как запеленованного младенца, и рассказывал ей на ушкоспокойно и негромко:

- Я сначала смотрел, что там происходит, а потомпсиханул и ушел в бассейн. Вот так просидел один около часу, потом попрощался сКостом и ушел. Ты же знаешь, меня не интересуют девушки на одну ночь.

- Я уверена, у тебя были такие девушки. И нераз!

- Да, конечно. Я знаю, от чего отказываюсь. Имне не жаль. Мне что, делать нечего? Спать со шлюхами, когда дома ждеточаровательная и любимая женщина...

Наташа развернулась, обхватила его рукой заплечо, а другой рукой по-прежнему размазывала по лицу слезы, которые почему-тополились еще сильней. Только минут через пять смогла выдавить из себя:

- Ты еще в клуб поедешь?

- Нет, - ответил Максим. - Я хочу побыть стобой.

- Что, возбудился там, а теперь хочешь секса?! -с вызовом вскрикнула Наташа.

- Разве я что-то сказал про секс?

- Ага! Значит, натрахался, и теперь у тебя невстанет! - догадалась неугомонная девчонка.

- Ты можешь это проверить, - съехидничал мужчинаи поддразнил: - Плакса. Я же ни на кого не смотрю, кроме тебя!

- Смотришь! - застонала Наташа и миролюбиводобавила: - Я смирилась, а не ослепла.

Кажется, у Наташи расплывалась косметика, но начерном свитере Максима этого не было видно. Она протирала пальчиком веки ибеспокойно поглядывала, не отпечаталась ли тушь. Жалела, что плачет, кокетка:хочется, чтобы Макс видел ее красивой.

- С тобой так тепло! - протянула она, прижавшиськ его груди покрепче.