простояли, штурмов не было. Летали квадрокоптеры. Прямо подлетали, прямо внаглую. Сидим на крыльце, курим, а они подлетают, садятся и снимают. Ну, сначала их не трогали. А вот уже когда пошли на первый штурм, начали их сбивать. И как только мы их сбиваем, сразу же туда прилет. Четкий прилет, 120-ка идет. Потом поняли, что лучше не сбивать пока. То есть пока нет необходимости.

Дошли мы до этого «Пентагона», закрепились. А там бой… Сколько он у нас там длился? Долго. Сутки, наверное, мы постреливали. Но закрепились. Мы стояли в самом «Пентагоне», со мной были ребята, птурщики, снайпер, я был на «Утесе», и у меня был второй номер на «Утесе». По сути нас было 6 человек. Люди приезжали, уезжали, но костяк — 6 человек. Плюс с нами ночевали ливийцы. Там их много было, человек 30. Но они как обычно делали: 6 часов вечера, у них рабочий день заканчивается, и они уезжают.

Первые бои были прямо жесткие такие. Когда занимали «Пентагон», по нам очень хорошо работали, причем из всего. Нам сказали, что у них вообще БК нет, ничего нет, а РПГ летит каждые 10 секунд. Никто ничего не понимает.

Ну, в общем, закрепились, сидим. И практически не было такого времени, чтобы по нам никто не работал. И 120-ка, и танчик, а потом мы столкнулись с дронами. Тут такая история была. Значит, это был обед. Подъезжает их местный генерал вместе с БК, две машины. Прямо ко входу они подошли.

Мы кричим:

— Убирайте машины за дом, потому что дрон летает, сейчас отработает!

А им без разницы. Они машины поставили, и все. Этот генерал только зашел… мы за стеной были… буквально он зашел и этим говорит, уголькам: мол, разгружайте. И они все туда кинулись. Первый хлопок, второй хлопок. Ну… Я не знаю… Я столько крови никогда еще не видел. Наверное, там весь пол вот так вот был в крови. Кто наповал, кто ранен. Дрон был шариками начинен. То есть поражения прямо видно: человек бежит, как дуршлаг падает. Эти стоны, крики… У них началась паника. Успокоить их не могли сами.

Ливийский рэп между противниками и союзниками

— Больница в несколько этажей была. «Глаза»[87] у нас были на третьем этаже, и ночевали мы, в принципе, там. А когда начиналась бомбежка, мы по этажам бегали. Начали бомбить — бежим на первый этаж, они отбомбились — мы на верхний этаж опять. Смотрим, что к чему. А угольки, они всегда на первом этаже сидели. Они еще рациями с духами соединялись… У них же гражданская война, они друг другу рэп читали. Ну, матерились там друг на друга.

Много «двухсотых» было. Генерал вообще чудом живой остался. Тряхнуло здорово. Две машины у них загорелось. Очень долго БК рвалось. Раненых мы начали оттаскивать. Помочь ничем не можем, потому что все они просто дырявые. Генерал говорит: мол, ребята, помогите, добейте их, а мы, говорит, вас потом добьем, если что. Помогите…

Ну, что смогли, мы в машины загрузили, и они отвезли. Осталось их, наверное, человек 10 целых.

Сто пятьдесят духов

После этого забегает генерал и кричит:

— На нас идет сто пятьдесят духов. Короче все, надо сваливать. Поехали ребята, крэйзи русские, загружаемся, сваливаем!

— Откуда идут?

— Вот оттуда.

Начинаем по рации сообщать, что там выходит 150 боевиков. После этого, значит, нам говорят:

— Назад дороги нет.

Да и куда отходить? Непонятно. После этого здания «открытка»[88] метров 200, нас просто пощелкают. Вот. Слева от нас штурмовики были, наши ребята. Все были готовы.

В этот момент мы помогали загрузить раненых ливийцев. После этого мы разбежались по окнам, а нас всего было 5 человек. Из вооружения у нас был ПТУР с одним выстрелом. Остался один, так как БК не подвозили, потому что эта злая собака летала. Жестковатенько было. Не все хотели ехать, скажем так. Ну и долбили они хорошо. Мы разбежались и стали ждать этих духов.

А духов нет. Ну нет, все просмотрели — нет как нет. Никто нигде не ходит. Мы не знаем, что дальше делать. И тут мы выходим. А там стояла наша машина, и у нас в машине было немного БК. Я имею в виду автоматы. Выходим, а машины нет. Значит, эти (ливийцы) у нас украли машину и свалили.

Спор за машину

— Тут выходит на нас командир. Говорит: «Прое*али машину — идите чистить». Нам новый «Хайлюкс» дали. Пошли его искать. Я со вторым номером, старшина — с нами. Машину нашли, значит. Ищем угольков — где они? Машина закрыта, ключей нет. Пытались завести — не получается. Нашли угольков. Те кричат: мол, это наша машина, мы ничего не отдадим. Старшина психует. Короче, он одному ливийцу подзатыльник дал. Вернее, как получилось. Он говорит:

— Садись.

А это был переводчик, который с нами ездил. Парень ливийский лет 18. Он отвечает:

— Я никуда не поеду.

— Отдай ключи.

— Не отдам. Моя машина, и все.

Ну и, короче, он ему подзатыльник дал, и все угольки на нас пулеметы нацелили. А мы на них — автоматы. Ситуация просто чок. И стоим, короче. Я говорю:

— старшина, уходить надо. Сейчас нас тут распетушат, и все.

По итогу мы машину забрали.

Они нас не понимают, мы — их. Орем, орем:

— Это наша машина.

Просто забрали ключи — он ключами тряс. Выхватили. Сели. И это все под стволами. Сели в машину и поехали. Доехали.

Соответственно, БК они весь у нас украли, все подчистую. После этого уже пошел штурм дальше. А у нас почему-то все контрольные точки — это либо больница, либо мечеть. Не знаю, почему. Видимо, думали, что по мечети они не будут работать.

Дошли мы до мечети. Шли под плотным огнем. Штурмовики тоже прошли… Вроде бы они от нас в 100 метрах… Мы группой вышли, в боевой порядок выстроились и пошли. Буквально идти 200–250 метров надо было.

Сбоку ударил пулемет, снайпер бил. Пошли первые потери. Моему товарищу в шею попали насквозь, но повезло — ничего не задето, живой остался. Это