– Усыня, Горыня и Дубыня? – Забинтованный поскребзатылок. – Ну, они того... как бы тебе объяснить... вродебогатырей-вышибал, неплохих, но с дурью в башке. Их, конечно, можно позвать, нотолько в крайнем случае... Когда, к примеру, нежить совсем уж допечет. Но итогда это нежелательно, потому что кто знает, чего они такого выкинут. Лучше ужсамим с нежитью разбираться, пока силенки есть.

«Кажется, кое-кто уже разобрался», – подумала Таня, ужебез прежнего ужаса глядя на его бинты. Разговаривать с мумией ей было жутконепривычно. С другой стороны, она начинала понемногу входить во вкус. Страхвыветривался.

«Так это вас нежить так?» – хотела спросить Таня. Точнее,она еще только рот открыла, чтобы спросить, как ей уже ответили.

– Ничего подобного! – Мумия возмущенно замахалазагипсованными руками. – Нежить тут ни при чем. Это меня дракон проглотил.Иначе разве я полетел бы на этой кошмарной кровати? Да ни за какие коврижки –чтоб меня все ребята на смех поднимали? В обычное время у меня есть отличныйпылесосик семисотой серии – просто игрушечка! Турбонаддув, два платкабезопасности, хромированная труба, кондиционер с ароматом абрикосовой наливки ипрочие прибамбасы.

Стоило ему упомянуть дракона и с восхищением отозваться опылесосе, Таня тотчас вспомнила, где она прежде слышала этот голос! Да толькочто – по волшебному контрабасу!

– Послушайте... А вы не... не Баб-Ягун? Неунывающий и всемилюбимый? Но ведь вас съел дракон! Я слышала, как вы крикнули, – ихрум-хрум... И было это... ну совсем недавно... Как же вы успели из драконьегоживота?..

Баб-Ягун весело посмотрел на нее незабинтованным глазом. Егоскулы – те их части, во всяком случае, что были видны, – зарделись отудовольствия.

– Он самый... Как же ты узнала? С меня же еще не снялилечебные заклинания и даже обмотали меня всего, чтобы костеростки неразбежались. Их ведь на здорового человека нельзя сажать – ничего хорошего изэтого не выйдет. Меня бабуся моя и та едва узнала в этих бинтах и в гипсе.

Таня хотела спросить, кто такие костеростки, но не стала.Вряд ли это что-то очень симпатичное.

– То бишь я Ягун и есть! Только вот что... ты-то откудазнаешь, кто я такой?.. Я ж тебе не представлялся? Волшебная татуировка на пяткетоже вроде не видна... – продолжал Баб-Ягун. Неожиданно он на мигприщурился и искоса взглянул на Таню.

У той вдруг как-то странно защекотало в волосах, и не тольков волосах, но и под волосами, в самой голове.

– Нет, матч был неделю назад, – как ни в чем небывало продолжал Баб-Ягун. – Ты слушала не саму прямую трансляцию, а ееповтор... Опять же до лопухоидного мира волны долго долетают, пока они еще семьрадуг пройдут, ну и другие примочки в том же духе... Точно, дракон меня сожрал.Да еще какой! Сам Гоярын! Хорошо хоть еще у них, у драконов, привычка не жуяглотать.

Набилось нас у него в желудке магов с двадцать – черных ибелых... Да упыри еще, да пяток ведьм. Темно, тряска, жара жуткая, просто как уциклопов в бане. Кости вокруг валяются, черепа, видать, с давних временкаких-то остались. Еще бы терпимо, да упыри драку с ведьмами затеяли. Текусаются, эти лягаются, царапаются – мрак. Я стал разнимать, и вот результат –ни одной целой кости. Простые болельщики... они не очень комментаторов любят, атут еще темень вокруг, после не дознаешься. И это при том, что я сражался каклев! Куда там лев! Как взбесившийся среднеазиатский джинн, у которого толькочто кокнули любимый кувшинчик...

Баб-Ягун отважно рубанул воздух загипсованной рукой и заохалот боли.

– А как же вас достали? – спросила Таня. – Выже сами сказали, что Гоярын... что он никого почти из пасти не выпускает... Икости там вокруг.

– О, целая куча скелетов! В темноте, конечно, несосчитаешь, но на ощупь... можешь себе представить, как приятно нашарить впотемках чей-нибудь череп, – сказал Баб-Ягун. – Ох, мамочка моябабуся! Просто чудо, что мы выбрались. Им, драконам, по секрету тебе скажу, намагию-то, в общем, наплевать. Их никакими заклинаниями не прошибешь, разве чтосамыми сильными, да и то очень ненадолго. У них потом против этого заклинанияна всю жизнь иммунитет останется, и во второй раз оно ни за что уже неподействует. А Гоярын... он как пятиэтажный дом, только с крыльями. А пасть...каждый зуб вот как эта летающая постелька. Во всем мире только пять-шестьволшебников, которых драконы кое-как слушаются. Да только все равно Гоярынупришлось нас выплюнуть... Уж больно желчные ведьмы ему в нутро попались. Какначали проклятиями сыпать да промеж себя ругаться, кто-то там у кого-то саванутащил, почти новый, тут у него совсем брюхо ходуном заходило, он от нас иизбавился. Еще, кстати, помогло, у одного упыря, что меня больше другихмолотил, была с собой разрыв-трава. Маленькая такая травиночка, но ее драконыжутко не любят. Их от нее пучить начинает.

– А вам... вам не было страшно? – спросила Таня,представляя себе желудок дракона как огромный черный непроницаемый мешок, ккоторому снаружи со всех сторон прилегают раскаленные угли.

Баб-Ягун задумался.

– Не надо мне «выкать». Я же ненамного те... Хотяневажно. Просто у меня от «выканья» чесотка начинается, а это под бинтами жутконеудобно... Приходится турецким кинжалом чесаться, а это для здоровьявредно! – сказал он. – Было ли мне страшно?.. Ничуть. Видишь ли, эточувство мне вообще неведомо. Я ведь тоже играю в драконбол. Уверен, чтокогда-нибудь меня возьмут в сборную команду Тибидохса... Кого наша сборнаятолько не колошматила! И водяных, и барабашек, однажды даже чертей и техвздули! Тренер там строже некуда – Соловей О.Разбойник из «темных» магов!Тренировки у него никто не прогуливает, взглядом замораживает... Да, тыправила-то драконбола знаешь? – спохватился он.

Баб-Ягун покосился на Таню, и та вновь на мгновение ощутила,словно кто-то слегка пощекотал у нее в мозгу кончиком перышка. Вскрикнув,девочка обхватила виски руками, и ей почудилось, будто что-то пробкой вылетелоиз ее сознания.

– Аи, больно же! Нельзя так резко блокировать! Ты менячуть не защемила! – охнул Баб-Ягун и так затряс головой, что часть бинтовдаже размоталась.

– Ты что, мысли мои читал? Прекрати! – крикнулаТаня, от возмущения легко переходя на «ты».

Баб-Ягун виновато и одновременно испуганно оглянулся, словнопроверяя, не подслушивает ли их кто-нибудь.

– Тшш! Откуда ты знаешь? Даже из больших волшебников ито далеко не все распознают, когда их зеркалят... – зашептал он.

– «Зеркалят»?