Нет... Это просто открылась дверь магпункта. Таня с трудомразлепила веки. Над ней склонилось участливое лицо Медузии. Рядом добродушношевелились усы академика Сарданапала. Ягге, озабоченно морщась, нашептывалачто-то над большой чашей. Поклеп Покле-пыч, сурово скрестив на груди руки,маятником метался вдоль окна.

– Скорее... Там Чума... В подвале... – прошепталаТаня. Голос звучал слабо. Пересохшие губы спеклись.

Услышав ее шепот, все четверо магов повернулись к ней. На ихлицах Таня заметила явное облегчение.

– Не волнуйся! Все хорошо. Чумы-дель-Торт больше несуществует... Теперь она действительно Та-Кого-Нет, – успокаивающепроизнес Сарданапал.

Таня ему не поверила. Отвратительное лицо Чумы все ещестояло у нее в памяти.

– Как нет? У нее Талисман Четырех Стихий... Она отнялаего у меня, а потом... – Девочка попыталась приподняться, но бессильноупала на подушку.

Усы Сарданапала виновато поникли, но почти сразу же взмыливверх.

– Талисмана Четырех Стихий больше нет... Вспомни, он и былтвоей родинкой. К сожалению, талисманы, даже самые лучшие из них, очень хрупки.Он не достался Чуме, но не достался и нам. Кто знает, может, оно и к лучшему?

К Тане, переваливаясь, подошла Ягге и, сурово посмотрев наСарданапала, заставила ее выпить из чашки нечто мятное, вкусное.

– Это что еще за фокусы! Цельный день девочка безпамяти лежала, а вы на нее точно коршуны налетели! Сейчас вот шугану всех изпалаты!

Пока Ягге вытирала ей губы, Таня продолжала вопросительносмотреть на академика. Тот, словно сдаваясь, развел руками и повернулся кдоценту Горгоновой.

– Я думаю, Медузия, мы должны ей объяснить... Онаизведется от беспокойства...

Медузия улыбнулась одними глазами.

– Когда Чума разрубила мечом кувшин, то выпустила силуЗемли, а сила Земли, в свою очередь, вызволила из заточения титанов. Я думаю,титаны и дали тебе этот горшок, рассчитывая на нечто подобное. Им было нужно,чтобы кто-то открыл его, но не у них в темнице, а снаружи... Потом Котт, Гиетти Бриарей ворвались в подвал и расправились с Той-Кого-Нет... Раздавили ее какбукашку... Чума ничего не смогла сделать: бессмертным титанам никто нестрашен... Но, сражаясь с Чумой, эти сторукие вояки разнесли добрую половинуТибидохса. Не пострадали лишь Жуткие Ворота и Большая Башня, где, по счастью, ибыли все ученики. Потом титаны перенесли тебя из развалин на уцелевшуюполовину, а сами ушли... После того как они справились с Чумой, мы, разумеется,не могли уже вернуть их в заточение. Это было бы несправедливо. К тому же у наси без того было дел по горло. Нужно было еще снять со всех сонную магию... Атут еще эти привидения под ногами путаются. Поручик Ржевский вопит, что небудет жить в подвале и уйдет в мир к лопухоидам.

– Да никуды он не уйдет, пугало огородное! Очень он имтам нужен со своими хиханьками... – не выдержала Ягге.

Сарданапал и Медузия улыбнулись. Похоже, они были с нейвполне согласны.

– Так вот что значила последняя часть пророчества, чтоя сотру Тибидохс. Я и правда его стерла, выпустив титанов, – виноватосказала Таня.

Сарданапал кивнул:

– Тебя никто не винит. И потом, другого выхода у тебяне было. Иначе с Чумой-дель-Торт было не справиться. Мы еще дешево отделались.Это признает даже Поклеп Поклепыч! Не правда ли? – настойчиво произнес он.

Завуч Тибидохса перестал шагать туда-сюда, поморщился, будтоу него заныли разом все зубы.

– Да никого я не виню... И вообще, я, пожалуй, пойду.Хочу погулять по берегу пруда... У меня там одно... м-м-м... дельце, –буркнул Поклеп Поклепыч и быстро ретировался.

Таня засмеялась, сообразив, что проказливыекарапузы-купидоны и не подумали выдернуть из сердца Поклепа свою любовнуюстрелу. Что ж, для такого сухаря полезно любить кого-нибудь. Пусть даже эторусалка.

– А Деревянный Демон, которого выпустил Шурасик? Егопоймали? – спросила Таня.

Ягге прыснула в кулак. Теперь Таня поняла, в кого Баб-Ягунтакой смешливый.

– Демон-то? Дак он сдуру к титанам сунулся. Решил, чтоты там, потому что там было твое сердечко... – пояснила она. – Титаныскатали его, как тесто, да завязали морским узлом, а сверху еще и значочекприкололи. Для красоты.

– А где Шурасик?

– В соседней палате, в крапивной ванне...Перевоспитывается... Он после того, как титанов увидел, малость не в себе. Чутьчто, под кровать прячется... – сказала Ягге.

Таня тревожно посмотрела на Медузию.

– Да ты не думай: он не сам такой стал, –успокоила ее Медузия. – Чума его зомбировала, отняла у него волю. Оттогоон и в обмороки все время падал. Ничего, Ягге его вылечит. Правда, на «белом»отделении мы его теперь точно не оставим... Эй, кто еще там? – Медузиястрого обернулась.

В двери, пыхтя под тяжестью огромного, почти великанскогоподноса с шоколадными тортами, салатами, сладкой водой, пирожными ста тридцатисортов, уже протискивались Ванька Валялкин и Баб-Ягун. Последний, кроме того,горделиво демонстрировал Тане ее кольцо, которое явно собирался вернуть.

– Стой! А ну куда! Сказано – постельный режим! –Ягге кинулась было их выпроваживать, но, посмотрев на внука, махнула рукой:

– Ладно, только недолго! А мы пока наливочки, а,академик?

– Ну разве что наперсточек! – задумчиво чихнулСарданапал. Кончик носа у него застенчиво замигал.

А Баб-Ягун уже опустил свой великанский поднос на одеяло кТане. Таня подумала, что ее ждет отличный вечер. И еще сотни и тысячи отличныхдней...