У входа на территорию заповедника стояли кафе и сувенирные лавки. Элина огляделась и, не увидев Богдана, заглянула в автобус. Тот, скучая, смотрел в окно, а полицейский на соседнем сиденьи перекрывал ему выход.

– В чем дело? Ты остаешься?

Богдан указал взглядом на полицейского:

– Приятель не разрешил. Боится, что сбегу и скроюсь в горах.

Полицейский выразительно покачал головой и громко сказал:

– Нет! Не пойти!

Вернувшись на площадку, Элина не увидела ни Нинель Николаевны, ни Лидии, ни экскурсовода, поэтому самостоятельно отправилась в ту сторону, куда шли туристы. Их было достаточно, чтобы не сбиться с пути.

Первое, что увидела Элина, войдя на территорию заповедника, – скульптурную фигуру Девы Марии, которая была чуть больше человеческого роста. Здесь же, среди реликтовых деревьев стоял домик Богородицы – невысокое каменное здание со сводчатыми окнами, такими же дверьми и деревом, вросшим в стену.

У входа в домик образовалась приличная очередь, и Элина решила зайти туда на обратном пути. На деревянных лавках, стоявших чуть в стороне, сидели пассажиры с «Олимпика». Поглядывая время от времени на очередь, экскурсовод произносила заученный текст:

– Католическое духовенство до сих пор не сходится во мнениях, была ли Дева Мария похоронена здесь. Тем не менее найденное рядом захоронение было признано святым и принадлежащим именно ей…

Элина прошлась по аллее, увидела сухой каменный фонтан, свернула на боковую аллею, поднялась на несколько ступеней и оказалась на смотровой площадке. Оглядев лес, она заметила тропинку, которая уходила вверх и пряталась за деревьями.

Элина сдвинула ограждение с запрещающей табличкой и пошла по тропинке. Ее неумолимо влекло в зеленые кущи, где все было настоящим: деревья, трава и этот непередаваемо чистый воздух.

Лесная дорожка привела ее на горку, поросшую кустарником, соснами и высоченными кипарисами. Здесь было тихо, но Элина почему-то не обернулась, когда позади нее хрустнула ветка.

И это было страшной ошибкой.

В тот же миг ей на голову накинули матерчатый мешок и повалили на землю. Кто-то очень ловкий и сильный уперся в спину коленом, стянул мешок вокруг горла и стал душить. Элина отчаянно сопротивлялась, хрипела и, вывернув руки назад, пыталась сбросить напавшего. Однако, убедившись в том, что не справится, схватилась за край мешка, чтобы ослабить давление на горло и вдохнуть хоть немного воздуха.

Но сколько Элина ни старалась, ее усилия были тщетны. Теряя сознание, она почувствовала, как чья-то беззастенчивая рука шарит по ее груди.

Спустя мгновенье Элина провалилась во тьму.

Сознание просачивалось в мозг очень медленно. Она слышала голоса, но была где-то посредине между реальностью и небытием. Вокруг Элины ощущалось какое-то движение, однако, открыв глаза, она увидела лишь блеклые силуэты и расплывчатые пятна света. Но как только сознание прояснилось, Элина уставилась на лицо, которое нависло над ней.

Кто-то прокричал:

– Она жива!

От этого крика у нее опять помутилось сознание и потемнело в глазах.

– Кто вы?.. – слабо проговорила Элина.

– Я – Себастиан.

– А-а-а… – безвольно протянула она и поискала глазами. – А где епископ?

К ней тут же склонилась фигура в фиолетовом одеянии:

– Я здесь, дитя мое. Бог всемогущ, он сохранил тебе жизнь.

– Меня хотели убить? – задав этот вопрос, Элина вдруг вспомнила, что случилось, резко села и схватилась за тряпку, лежавшую у нее на груди. – Где он?!

Епископ Чезарини размеренно произнес:

– Ловить преступника – дело полицейских. Они скоро прибудут. Старайтесь не волноваться, вам не нанесли никаких увечий. Себастиан подоспел вовремя.

– Себастиан? – Элина взглянула на скромного служку, который сидел рядом с ней на траве. – Ты спас меня?

– На все воля Господа, – скромно ответил тот.

За спинами набежавших зевак зазвучали размеренные, настойчивые призывы:

– Прошу пропустить… Простите… Прошу пропустить… Дайте пройти… Пожалуйста, пропустите.

Толпа расступилась, и в проходе показался следователь Айзак Таскиран. Он подошел ближе, присел возле Элины и спросил:

– Встать можете?

– Наверное… – предположила она.

– Кто-нибудь! Помогите!

Возле Таскирана оказался служка Себастиан. Они вместе подняли Элину с земли и поставили на ноги. В этот момент она не ощущала тело своим. Ноги подгибались и мысли путались, сказывалось кислородное голодание после удушья.

Таскиран приказал зевакам разойтись, после чего повел Элину к автомобильной стоянке. Там, в лимузине епископа, ее осмотрел приехавший врач и предложил поехать в больницу, однако встретил жесткий отпор:

– Ну уж нет! – Элина к тому времени уже пришла в чувства и могла за себя постоять.

– Вас необходимо наблюдать хотя бы первые сутки, – убеждал ее врач. – Мы не знаем, как поведет себя ваша шея. Сильное сдавливание иногда вызывает некроз ткани.

Но даже такая страшная перспектива не переубедила Элину.

– На лайнере тоже есть лазарет, – хрипло и чуть задыхаясь проговорила она.

– Вот видите. У вас травма гортани, может развиться отек. В лучшем случае вам будет трудно дышать. В худшем – вы задохнетесь.

– На лайнере есть лазарет, – твердо повторила Элина.

Когда врач уехал, в лимузин сел Таскиран:

– Ну вот что, Элина… Факт нападения налицо. На месте преступления работают криминалисты, и вам придется давать показания полицейским. Не возражаете, если я поприсутствую?

– Присутствуйте, – проговорила она и со вздохом откинула голову на сиденье. – Вы-то здесь как оказались?

– По долгу службы.

Айзак Таскиран распахнул тяжелую дверцу лимузина, и в салон залез офицер полиции. Он что-то сказал по-турецки, и Таскиран перевел:

– Расскажите, как все случилось.

– Ну, что… – начала Элина. – Я свернула на лесную дорожку, немного прошлась, и тут на меня напали.

– Сзади?

– Да.

– Значит, вы не разглядели нападавшего?

– Нет, я не успела обернуться. Он накинул на меня тряпку и стал душить.

– Мешок, – уточнил Таскиран.

– Что? – не поняла Элина.

– Вам на голову накинули мешок.

– Это странно.

– Что было под рукой, тем и душили.

– Еще я чувствовала, как его руки шарят по моему телу. Мне показалось, он что-то искал.

– Может быть, просто лапал?

– Нет, – уверенно повторила Элина. – Именно искал. Не знаю почему, но эта мысль мне сразу пришла в голову.

Таскиран передал полицейскому ее показания, тот что-то записал и сказал несколько фраз.

– Мешок приобщили к делу как основную улику, – перевел Таскиран.

– Я отключилась. А когда открыла глаза, увидела Себастиана, служку епископа Чезарини.

– Для сведения: это он спугнул преступника.

– Но как он узнал, куда я пошла? На смотровой площадке не было ни души, – поинтересовалась Элина.

– Вам просто повезло. Ища уединения, епископ молился поблизости, Себастиан ждал его в стороне и вдруг заметил, что за вами увязался подозрительный тип. Служка выследил его и помешал вас убить.

– Преступник сбежал?

– Скрылся в лесу.

– Себастиан описал его внешность?

– Сейчас он как раз дает показания. Есть что-то, что вы хотели бы еще рассказать?

Она покачала головой:

– Больше ничего.

– Подозреваете кого-нибудь из знакомых или попутчиков?

– Нет, не подозреваю.

– В таком случае я с вами прощаюсь до возвращения на «Олимпик». – Прежде чем выйти из лимузина, Айзак Таскиран предупредил: – Поедете в порт вместе с епископом. Себастиан вернется в моей машине.

Следователь услужливо придержал дверцу, и на заднее сиденье рядом с Элиной сел Теофилус Чезарини.

– Как себя чувствуете?

– Могло быть и хуже, – ответила она.

Дверца почти закрылась, когда ее вновь распахнули, и в салон автомобиля сунулся Богдан:

– Ну как же так?! Какого черта ты потащилась в лес?!

Епископ Чезарини осенил болгарина крестным знамением и перекрестил себя.

– Защита наша – Христос. Тебе, сын мой, надо исповедоваться.

– Непременно! – зло бросил Богдан и захлопнул дверцу.

Неповоротливый лимузин тронулся с места, выехал на дорогу и начал продолжительный спуск по горному серпантину.

– Не нравится вам Богдан, – сказала Элина и, прикоснувшись к шее, поморщилась.

– Отложим этот разговор до лучших времен, – произнес епископ. – Вы только что подверглись нападению и чересчур уязвимы.

– Считаете Богдана пропащим? – настойчиво спросила она.

– Не одобряю некоторых черт его характера. Глядя на Богдана, я думаю: этот человек должен быть в храме и молить Господа о прощении.

На Элину вдруг накатило понимание того, что с ней могло случиться что-то ужасное, и все вокруг показалось мелким и незначительным – самое время порассуждать о вере и Боге.

– Вы правы, святой отец, – она сокрушенно вздохнула. – Слушаю