иногда знакомых и задаюсь вопросом: а почему вы еще не в церкви?

– Только там, в тихой молитве, христианин может доверить Богу свои проблемы. Но нет теперь в людях такого мышления, нет такой веры. Вот почему нас так мало в храме. – Помолчав, епископ возвратился к начатой теме: – А что касается вашего приятеля, он молодой и сильный мужчина. Завоевать этот мир – обычная жажда мужского сердца. Ее хорошо знает Иисус, и знает дьявол.

– Понимаю, – Элина, соглашаясь, кивнула. – Все зависит от того, за кем пойдет человек.

– Читая Святое Евангелие, всегда поражаюсь глубине иносказаний, которые Господь вложил в свои притчи. «Идите за Мной, и Я сделаю вас ловцами человеков». Знакомы ли вам эти слова Иисуса?

– Кажется, да, но только не припомню, в какой связи.

– А я расскажу… – проговорил Чезарини. – Первыми, кого Господь призвал последовать за собой и стать его учениками, были братья Андрей и Симон[77]. Они имели собственную лодку и были состоятельными рыбаками, но оставили семьи и последовали за Иисусом Христом. Он знал жажду мужского сердца, говоря им: «Идите за Мной, и Я сделаю вас ловцами человеков».

Автомобиль едва ощутимо тряхнуло, и Элина застонала от боли.

Теофилус Чезарини постучал водителю:

– Прошу вас аккуратнее вести машину.

Смиряя боль, она смежила веки, и разговор прекратился.

К тому времени, когда они приехали в порт, на лайнере уже знали о происшествии, и как только автомобиль остановился у борта, к нему подкатили кресло-каталку. Элину усадили туда и в сопровождении медсестры повезли в лазарет.

Епископ вышел из лимузина и, перекрестив ее, прочитал молитву.

Ввиду экстраординарной ситуации судовой доктор обследовал Элину по полной программе, сделал рентгеновский снимок шеи и даже распорядился взять кровь на анализ.

Медсестра принесла устройство, чтобы проколоть кончик пальца и собрать кровь в пробирки.

Элина выполняла все распоряжения доктора, думая о том, что, не окажись рядом с ней Себастиана, ее жизнь, жизнь нормального здорового человека, могла сегодня оборваться. И те сорок грядущих лет, на которые она рассчитывала, могли уже не случиться.

– Мадемуазель Элина… – волнуясь, доктор перешел на французский язык. – Прошу вас открыть рот.

– Да, месье… – она улыбнулась и открыла рот. А потом спросила: – Ну? Что там не так?

– Поверните голову… Наклоните… Глотать не больно?

– Немного. – Элина показала пальцем на шею: – Здесь болит, и дышится тяжело.

– Скажу, чтобы медицинская сестра сделала вам компресс и вколола обезболивающее. Эту ночь вы проведете здесь, в лазарете.

– А завтра? – обеспокоенно поинтересовалась она.

– Завтра посмотрим, – ответил доктор и, кивнув на цепочку с деревянным кулоном, распорядился: – Снимите! Вам нужно беречь шею.

Оставшись одна в лазаретном боксе, Элина чувствовала себя брошенной, одинокой и неприкаянной. Ужин, который принесла медсестра, ничуть ее не порадовал, скорее, расстроил. Еда оказалась протертой и безвкусной.

После ужина Элину навестила Нинель Николаевна. Визит пришелся кстати и поднял больной настроение.

Профессорша рассказала, каким удручающим для всех был сегодняшний ужин.

– Я смотрела на ваш пустующий стул и не могла съесть ни крошки. Те же чувства испытывали все, кто был за столом. Должна заметить, что даже Богдан был расстроен. По-моему, он питает к вам чувства.

Элина прикинулась, что не расслышала ее последней фразы и перевела разговор на другую тему:

– Ердына Экинджи отпустили?

– Нет. Мы больше его не видели, – ответила Нинель Николаевна. – Ах, да! Какая же я растяпа, до сих пор не спросила о вашем самочувствии. Пережить такое нападение… Бедная девочка.

– Я в порядке. Сама не понимаю, как прозевала нападение. О чем только думала…

– Не корите себя, дорогая. На вас напал подготовленный человек, но, по счастью, не успел причинить зла.

– Всегда считала, что могу за себя постоять, – и вот вам, пожалуйста.

– Да-да… – Нинель Николаевна закивала. – Я помню… Вы – бывший военный. И как же вас угораздило ввязаться в эту историю?

– Окончила юридический и пошла служить в Военную прокуратуру.

– Сами захотели или вас обязали?

– Решение приняла сама, чтобы получить отсрочку от призыва на срочную службу.

– Почему же возвратились в Россию?

– Москва – мой город детства, там похоронена мама.

– Скажу вам важную вещь, и это не старческие бредни, а вполне рациональный совет. Жить надо настоящим. Ну, и отчасти будущим, поскольку вы еще молоды.

– Я понимаю… – Элина взялась за деревянный кулон с выжженным крестом, который все еще висел у нее на шее. – Пока мамин крестик со мной, она будет рядом.

– Ах, как я вас понимаю! – воскликнула Нинель Николаевна. Разговор растрогал ее до такой степени, что, уходя, она прослезилась.

Вечером медсестра сделала Элине укол, и та уже засыпала, когда в лазаретном боксе появился Айзак Таскиран.

– Не поздно?

– Входите! – Элина сделала над собой усилие и даже привстала.

Оглядевшись, следователь присел на приставной круглый столик, который, по всей вероятности, принял за табурет.

– А хорошо тут у вас. Уютно.

– Куда уж лучше, – улыбнулась Элина.

– Как самочувствие? Когда вас отпустят?

– Надеюсь, что завтра. Конечно, если не будет ухудшений. Мне трудно дышать.

– Понимаю…

– Есть что-то новое?

– Я только что вернулся с места нападения. Полицейские дотемна прочесывали окрестности, но, как и следовало ожидать, никого не нашли.

– Считаете, результат был ожидаемым?

– Уверен в том, что на вас напал один из пассажиров «Олимпика», и он вернулся на лайнер в экскурсионном автобусе.

Задумавшись, Элина подтвердила его версию.

– Вполне возможно. Неужели банальное изнасилование?

– Нет, не думаю.

– Грабеж? – предположила она и сама ответила: – Но у меня с собой даже сумочки не было. В кармане лежал телефон и несколько долларов, но они целы.

– В лимузине епископа вы сообщили, что напавший что-то у вас искал. Вы и теперь в этом уверены?

– Пожалуй, да. Слишком уж методично он ощупывал одежду и тело. Душил и одновременно ощупывал.

– Видимо, торопился, – предположил Таскиран. – Хотелось бы узнать, что он искал.

– Мне тоже, – улыбнулась Элина. Она ощущала действие снотворного и упорно боролась со сном. – Что там с мешком? Его отдали на экспертизу?

– Отправили в криминалистическую лабораторию в Кушадасы.

– Есть результаты?

Айзак Таскиран испытующе взглянул на Элину и, словно прощупывая почву, проронил:

– Вы удивитесь…

– Чему? – насторожилась она.

– Этот мешок оказался наволочкой с «Олимпика».

– Постельное белье? – удивилась Элина.

– Именно. Вы не брали ее с собой?

– Что за бредовая мысль!

– Я должен был об этом спросить, – сказал следователь. – Дело в том, что на ткани обнаружены темные волосы и биологический материал – частички жировой ткани.

– Гипотетически и то и другое может принадлежать мне. Наволочка побывала на моей голове.

– В ближайшем порту на борт поднимется криминалист и, если не возражаете, возьмет у вас образцы.

– Да мне и самой интересно.

– Послушайте… – Айзак Таскиран поднялся со столика и сделал пару шагов по боксу, потом резко обернулся и посмотрел на Элину. – Как думаете, не связано ли это нападение с Богданом Апостоловым или убийством Оды Густафссон?

– Не вижу связи. – Элина боролась со сном, но ее глаза оставались открытыми. – Не знаю, как насчет Густафссон, здесь я судить не берусь, но Апостолов не выходил из автобуса. У вас есть возможность проверить его алиби – спросите у полицейского.

– В том-то и дело, что алиби у него слишком хорошее. Помнится, в нашу первую встречу вы сказали, что чересчур очевидные факты часто бывают ложными.

– Я и теперь так считаю. Но подозревать Апостолова в нападении на меня было бы глупо.

– А я и не говорил, что подозреваю, только предположил возможную связь.

– Вы говорили с Себастианом? Он видел преступника, если это был кто-то с «Олимпика», он может опознать его.

– Я читал его показания. У преступника чересчур характерная внешность.

– Среди персонала и команды лайнера искали? – Элина чуть оживилась.

– Их больше ста человек. Этим займемся завтра.

– Хорошо бы и мне ознакомиться с приметами преступника. Вдруг кого-то напомнят.

– Давайте завтра, – Таскиран направился к выходу, – а сейчас я с вами прощаюсь, вижу, вы уже засыпаете. Спокойной ночи.

Как только за ним закрылась дверь, Элина тут же уснула.

Capitolo VIII

Римская империя.

270 год

Вечер первого дня путешествия застал Констанция в Никее – городе-крепости, городе-совершенстве. Он отыскал гостиницу,