– Именно. Мы создаем свои «ящики» всю жизнь, когда делаем выбор. Каждый раз, когда мы решаем отдалиться от другого и обвинить его, нам необходимо оправдать свои действия, так что мы начинаем сколачивать «ящик» самооправдания, и его стенки постепенно становятся все толще.

– Но почему у меня, в отличие от остальных, появился именно «ящик» «Меня должны считать таким»? – спросила Кэрол.

– Хороший вопрос, Кэрол, – сказал Юсуф. – Если вы похожи на большинство людей, то во всех ваших «ящиках» содержатся элементы всех четырех рассмотренных нами типов оправданий.

– Я, похоже, чаще попадаю в категории «Я хуже» или «Меня должны считать таким».

– А я наоборот, – вставил Лу. – «Я лучше» и «Я заслуживаю», только так.

– Какая неожиданность, – пошутила Гвин.

– Мы просто в шоке, – согласилась Элизабет.

– Не хотел вас разочаровывать, – парировал Лу. – Вы же именно это ожидали от меня услышать.

– Так почему же у меня и Лу «ящики» разные? – спросила Кэрол, возвращаясь к теме.

– Если говорить о «ящике», – ответил Юсуф, – то не стоит слишком увлекаться категориями. Это только лингвистические инструменты, которые помогают нам чуть точнее рассмотреть вопрос о поиске оправданий. Разница между ними по большей части искусственная. Я имею в виду, что сходств между нами больше, чем различий. Между вами, Лу и всеми остальными жителями планеты есть кое-что общее: потребность в самооправдании, которая развилась после череды самопредательств, на которые вы пошли в своей жизни. Мы оправдываем себя по-разному только потому, что в каждой отдельной ситуации ищем самые легкие оправдания. Например, если бы я рос в среде, где меня постоянно критиковали и многого от меня требовали, то мне сравнительно легче было бы найти убежище в ящиках «Я хуже» или «Меня должны считать таким». Если же, с другой стороны, вы росли в богатой семье или в атмосфере ханжества, то вас скорее притянет к ящикам «Я лучше» и «Я заслуживаю», и так далее. Впрочем, в такой обстановке легко сколотить и ящик «Меня должны считать таким».

Но ключевая идея здесь одинакова для всех нас: мы все ищем оправдания своим поступкам, и нам все равно, где именно его искать. И поскольку поиск оправданий – это действие, его можно отменить. Неважно, какое оправдание мы себе находим – «Я хуже» или «Я лучше»: мы все можем достигнуть такого состояния, в котором нам вообще не понадобится оправдание. Мы можем найти путь к миру – глубокому, долгому, настоящему миру – даже если вокруг нас бушует война.

– Как? – спросила Кэрол.

– Как уже сказал Ави, эту тему мы рассмотрим завтра. А ваше вечернее задание – подумать о том, какие «ящики» вы носите с собой и какими способами самооправдания чаще всего пользуетесь.

Еще я предлагаю вам задуматься о том, как ваш ящик – воюющее сердце, которое прячется внутри вас, – спровоцировал войну между вами и теми, кто вас окружает. Помните Схему коллизии? – спросил Юсуф, показывая на изображение конфликта между Ави и Ханной из-за газона.

Почти все кивнули.

– Поищите сегодня вечером этот же шаблон в своих жизнях, – сказал он. – Подумайте, как можете провоцировать в других то самое поведение, на которое жалуетесь, и какими матрицами-«ящиками» обоснована ваша реакция на ту или иную ситуацию. Попробуйте понять, какие именно способы самооправдания вы ищете.

Юсуф оглядел собравшихся.

– Короче говоря, мы сегодня предлагаем вам рассмотреть свои битвы и поразмыслить над своими войнами. Если использовать в качестве метафоры конфликт на Ближнем Востоке, то все мы в разных областях жизни немного палестинцы или израильтяне. И ни нам, ни нашим близким не будет на пользу считать, что мы лучше. Доброго вам вечера.

Часть III. От войны к миру

Глава 15. Извинения

Лу так и не смог толком заснуть той ночью. Он все ворочался в постели, а в голове его раз за разом прокручивались ошибки, совершенные в последние тридцать лет. Он считал Кори объектом – этого отрицать нельзя. Его сердце вскипало от гнева при одном только воспоминании о младшем сыне. Но этой ночью Лу ощутил новое чувство: желание избавиться от боли, которую чувствовал из-за Кори, а не избавиться от самого Кори. Он хотел вернуть себе сына. Или, если точнее, он хотел снова стать отцом Кори.

Если уж говорить о боли, то еще сильнее он терзался из-за того, что выгнал Кейт. Вспоминая тот бунт в зале заседаний, он слышал свои слова, видел, как хмурит лоб. Он вел себя как ребенок! Он не мог позволить себе потерять Кейт, но гордость заставила его на всех парах нестись в пропасть и помешала увидеть истину, которая, судя по всему, была очевидна буквально всем: главной движущей силой всех успехов компании «Загрум» была Кейт, а не Лу. «Как я мог быть таким слепым? Что мне делать? Как мне спасти компанию?»

К утру, когда уже начало светать, его мысли и его боль ушли в совсем другом направлении. Кэрол (которая, кстати, спокойно спала) вот уже тридцать один год посвящает ему всю свою жизнь, а взамен получила от него слишком мало. Они познакомились на танцах в Сиракузском университете. Кэрол пришла на свидание с одним из друзей Лу. Лу в тот вечер был один, но не мог отвести от нее глаз. В начале вечера он еще раздумывал, можно ли отбивать девушку у друга. Но к концу вечера вопрос стоял уже по-другому: как именно это сделать?

В следующие месяцы Лу понял, что Кэрол может быть очень разной. С одной стороны, она была дружелюбной и общительной – легко могла рассмеяться, всегда имела наготове какой-нибудь остроумный ответ. Короче говоря, она была веселой. С ней было весело общаться, шутить, просто быть рядом. С другой стороны, она была очень осторожной. Кэрол была послушной дочерью проповедника, и ее учили не доверять мужчинам и их намерениям. Ее отец любил приглашать всех ее ухажеров в подвал своего дома, чтобы «посмотреть коллекцию его поездов». Спустившись туда, он, не включая света, угрожал им, что на куски их разорвет, если они сделают с его дочерью хоть что-то неприличное. Лу, конечно же, тоже пришлось выслушать эту лекцию. На мальчишек-школьников, которые жили в одном городе с проповедником, она, несомненно, производила неизгладимое впечатление. Но вот для первокурсника колледжа, который никак не был связан ни с религиозной общиной отца Кэрол, ни с самой религией, лекция стала лишь практическим препятствием. К тому времени он уже влюбился в Кэрол Джеймисон по уши. А теперь он знал, что прежде чем Кэрол ответит взаимностью, нужно добиться одобрения мистера Джеймисона.

Он провел немало времени в компании ее отца и его «поездов».

Из-за свиданий с Кэрол и поучений ее отца начала страдать успеваемость Лу. Но назад дороги уже не было. Он все равно думал о Кэрол и на занятиях, и когда делал домашние задания, так что пытаться как-то спасти оценки, отказавшись от нее, было бесполезно. В конце концов Лу, которого растили невоцерковленным христианином, сумел завоевать доверие набожного отца Кэрол и сделал ей предложение. И вот тогда Лу узнал, насколько Кэрол на самом деле независима. Да, возможно, она и относилась к мужчинам так же настороженно, как ее отец, но вместе с тем она не слепо доверяла его мнению. Когда Лу впервые сделал ей предложение, она сказала, что ей нужно подумать. Он пять месяцев хранил у себя кольцо, прежде чем она наконец позволила надеть его себе на палец. Этот момент навсегда остался в памяти Лу: «Да, Лу, я выйду за тебя замуж», – внезапно сказала она ему в машине, когда они ехали дождливым воскресным днем с церковной службы.

– Что, прости? – не сдержавшись, выпалил Лу.

– Я выйду за тебя замуж, Лу. Я посвящу свою жизнь тебе и нашей семье.

Так и случилось.

Вспоминая об этом, Лу понял, что не ответил взаимностью на эту безграничную преданность. О нет, он никогда не заглядывался на других женщин. Прелюбодеяние не было его пороком. Нет, его проблемой была не кратковременная страстная любовь к другим, а непреходящая страстная любовь к самому себе – к своему успеху, к высокому положению в мире.

Все началось довольно невинно, когда он решил записаться в морскую пехоту и отправиться воевать во Вьетнам. Он начал раздумывать над этой идеей, пока Кэрол размышляла над его предложением женитьбы. Может быть, он так поступил из страха, что ему откажут, может быть – из страха перед публичным конфузом после того, как она ему откажет, может быть – из искреннего пылкого патриотизма, но Лу записался добровольцем в армию за два дня