– Это я уже слышал. Короче, так. Или ты прекращаешь все это,или я в самом деле тебя убью.

Тут в трубке возник еще один голос, Марья подслушивала попараллельному телефону в кухне, а теперь встряла:

– Смотри, как бы мы тебя сами не замочили. Думаешь,заговоренный? Уделаем в лучшем виде. Я как раз этот вопрос прорабатываю.

В трубке что-то грохнуло. Подозреваю, муж свалился со стулаили на чем он там сидел. Если бы он свернул себе шею ненароком, меня бы этоочень устроило. Но нет, не повезло, потому что он вновь обрел дар речи.

– Ты мне что, грозишь?

– Да, – в два голоса ответили мы.

– И убери своего Гену на «Опеле», – продолжилаМарья. – Наши люди его давно засекли. – В трубке опять что-тогрохнуло. Что он там без конца роняет? – Лучше исповедуйся, пока непоздно. Ибо самое страшное для христианина умереть без покаяния, злые бесыбудут терзать твою душу…

– Господи, дай мне силы, – с такой мукой, точно бесыего уже терзали, простонал муж и отключился. А я тяжко вздохнула.

Через минуту в комнате появилась Марья, с видом сиротызамерла у двери и сказала:

– Извини, я погорячилась. Планы ему наши выболтала. Теперьубрать его будет не просто. Предупрежденный враг, наполовину… забыла, какдальше. Злишься?

Сил злиться на нее у меня давно уже не было.

– Ничего, – вздохнула я, – как-нибудь.

Через некоторое время позвонил Олег и тоже не порадовал:суды завалены заявлениями о разводе, он приложил максимум усилий, но ранее, чемчерез месяц, заседания суда ждать не приходится.

– К тому же твой муж на заседание скорее всего не явится.

– В этом случае нас не разведут?

– Как правило, нет. Конечно, если ты сможешь убедить, что выуже давно, по сути дела, не являетесь мужем и женой… Очень бы помоглифотографии, изобличающие его измены.

Я в печали постояла возле телефона, повесив трубку. Как жезабрать пленки? Теперь о том, чтобы просто наведаться в бывшее жилище, не моглобыть и речи, война началась нешуточная. Домработница может позвонить супостату,а тот в милицию нажалуется, что я его ограбила, в отместку на мое заявление.Значит, в квартиру придется проникать тайно, что совсем не просто, если нахвосте у меня неведомый Гена. Может, даже не один Гена… Я хотела посоветоватьсяс Марьей, но эту идею пришлось оставить – что-то она последнее время чересчуркровожадна, чего доброго, предложит избавиться от слежки самым радикальнымобразом.

Я сидела, почесывала затылок и наконец кое-что придумала.Позвонила Олегу и первым делом спросила:

– Ты на каком этаже живешь?

– На втором. А что? – удивился он.

– Подходяще, – обрадовалась я и коротенько егопроинструктировала.

– Господи, – тихонечко пискнул он, но быстро собрался ссилами, и мы спокойно обсудили мой план.

Осуществлять его Олег начал немедленно, о чем и сообщил мне,позвонив через полчаса, и я со спокойной душой смогла вернуться к работе,правда, ненадолго, потому что позвонил Гридин-сын. Андрей Петрович был ласковдо приторности и заявил, что нам необходимо встретиться. Встречу назначили насемь часов. Андрей Петрович обещал заехать за мной. Я пошла на кухню, решивпосвятить Марью в свои планы. Оказалось, что делать это необязательно, Марьяусердно подслушивала все разговоры и была практически в курсе.

– Значит, пока Олег будет заговаривать Сереге зубы вресторане, мы проникнем в квартиру и заберем пленки, – восторженнопрошептала она. Глаза ее сияли, и я подумала: не ту старушку Марья встретила,не в церковь ей дорога, а… в совершенно другое место. – А этому хмырю чтонадо? – нахмурилась она, имея в виду Андрея Петровича.

– Это я узнаю, когда встречусь с ним.

– Я с тобой пойду, он на стороне Сереги, а от того можнождать любых пакостей.

– Ты останешься дома, – покачала я головой и, недожидаясь ее возражений, добавила: – Может, нас тоже из дома выманивают.

– Точно, – вытаращила она глаза. – Небось бомбуподложат, придем, свет включим – и тю-тю.

Я кашлянула, решив, что Марья натура чересчур увлекающаяся,и посоветовала:

– Марья, держи себя в руках.

Так что, когда Андрей Петрович появился в нашем дворе ипосигналил, я отправилась одна, а Марья осталась, заверив, что в дверь мышь непроскочит. Андрей Петрович вышел из машины, поцеловал мне руку и, устроив судобствами, сообщил, что ужинать мы будем во «Фламинго». Я не возражала, хотявполне могла бы обойтись без ужина.

Через полчаса мы устроились за столиком на двоих, сделализаказ, потратив на это минут пятнадцать. Андрей Петрович предлагал мне вкуситьразличные блюда, демонстрируя завидную эрудицию в этом вопросе, а я решила: онпросто тянет время, потому что разговор предстоит неприятный. Мы выпили, и оннаконец-то начал:

– Сегодня я разговаривал с Сергеем. Он утверждает, что выему грозили расправой. Это что, шутка? – Он улыбнулся, однако взгляд,сопровождающий улыбку, был скорее укоризненным.

– Он первый начал, – обиделась я. – Обещал убитьменя. Мне это надоело, и я ответила, что не худо бы ему и о своей безопасностиподумать. Конечно, все это ужасно глупо, но когда люди ссорятся…

– У меня создалось впечатление, что он отнесся к угрозесерьезно.

Я даже вилку отложила в сторону, перестав обращать вниманиена прекрасный салат из крабов, так меня потрясли его слова.

– Он что, с ума сошел? – смогла наконец произнести я.Андрей Петрович пожал плечами. – Слушайте, вы человек здравомыслящий, такскажите на милость, каким образом я могу убить своего мужа? Отравить мышьяком ичерез пару дней оказаться в тюрьме? Он все это нарочно придумывает, чтобы…

– То же самое утверждает он. Не было никаких ночных гостей иникакого покушения. Вы все выдумали.

– У меня свидетель есть.

– Его бывшая любовница, у которой на него большой зуб?

– Хорошо. Допустим, я все выдумываю. Что дальше?

– Я сказал Сергею, что такие дела решаются полюбовно. Ввашем случае все вообще просто, ведь раздела имущества вы не требуете. На чтоон ответил, что теперь абсолютно уверен, вы не требуете своей доли толькопотому, что решили избавиться от него до суда. Попросту убить. И тогда все итак достанется вам.

– Зачем мне его деньги, если я окажусь в тюрьме?

– Совсем необязательно убивать самой, – равнодушнопожал плечами Андрей Петрович.