– Конечно, но батюшка сказал: если, защищаясь, человек избилкого-то, то это хоть и грех, но по любым законам, и божьим, и человечьим, грехпростительный. Но не это главное. Пошла я к Богородице, есть у меня любимаяикона, с левой стороны висит, Богородица на ней такая умилительная, я всегда,как погляжу на нее, так сразу и заплачу, так вот, я молюсь, и было мне видение…Чего ты ухмыляешься? Я ведь серьезно. Увидела я мысленным взором белую голубку,летела она под облаками, и вдруг коршун, налетел на нее и стал рвать в клочья.Она кричит жалостливо, а у меня сердце вдруг остановилось и не бьется, и шепчуБогородице: «Спаси и помилуй». И в тот же миг – бабах кто-то из ружья покоршуну, и он с копыт долой, а голубка цела и невредима дальше полетела. А явроде как очнулась и вижу: в храме я, а Богородица смотрит ласково и вроде каккивает. Вот тут я и поняла, на что мне господь намекает: избавимся отсупостата, самим легче и безусловную пользу всему человечеству принесем.

– Ты, Марья, совершенно спятила, – вздохнула я,удивляясь тому, как все перемешалось в ее бедной голове. – Я категорическизапрещаю тебе даже думать об этом, а если еще раз заикнешься… выгоню из дома.

Она обиженно отвернулась, после чего схватила свою тетрадкуи отправилась с ней на кухню. А я почувствовала себя совершенно несчастной.

«Завтра пойду в милицию», – пообещала я себе. Подумалаи набрала номер Олега.

– Это я, – сказала я тихо, боясь, что Марья меняуслышит. – За нами весь день следят.

– Меня это ничуть не удивляет, – порадовал меняОлег. – Ты в опасности и…

– Так сделай что-нибудь, – не удержалась я.

На следующее утро мы отправились в милицию. Олег клятвеннозаверил, что меня выслушают и примут меры. Меня действительно выслушали,молодой человек, звали его Николай Сергеевич Сухарев, встретил нас ласково,чему способствовал тот факт, что они с Олегом были давними приятелями, то ли водной школе учились, то ли в одном доме жили. Я подробно изложила своюпроблему: муж отказывается от развода, подсылает ко мне каких-то типов, грозит,а теперь еще устроил слежку. Разумеется, и о «Жигулях» рассказала, которые наседва не сбили. Парень слушал и мрачнел на глазах, не оттого, что оченьпереживал за меня, а оттого, как выяснилось, что помочь ничем не мог, носознаться в этом не хотел.

– Развести вас разведут, – утешил он. – Ну, не спервого раза, так с третьего.

– Конечно, – хмыкнула я. – Только до третьего разадожить надо.

– Ну… я думаю, вы преувеличиваете. Факт нападения требуетсядоказать, а как, если свидетелей нет.

– Я знаю номер машины, – встрепенулась я.

– «Жигулей»?

– Нет, «Опеля», того, что у меня на хвосте висит.

– Хорошо, давайте номер, – вздохнул он, потом позвонилкому-то по телефону и сообщил: – Кубарев Геннадий Александрович. Проживает наулице Гастелло, дом три, квартира шесть. Вам это имя что-нибудь говорит?

– Нет, конечно.

– Вот видите.

– Ничего я не вижу. Этот тип за мной следит.

– Это еще надо доказать, – гнул свое НиколайСергеевич. – А если даже следит, надо доказать, что послал его ваш муж.

– Кто доказывать должен? – полюбопытствовала я.

Лицо его приобрело страдальческое выражение, и мне сталоясно, что пришли сюда мы напрасно.

Однако кое-какой толк все же был. Николай Сергеевич велелмне написать заявление, и я написала под его диктовку, изложив все своипретензии к мужу. Теперь, если он меня убьет, будет подозреваемым номер один,это так Николай Сергеевич пошутил, за что ему большое спасибо, на душе сталолегче.

– Переезжайте ко мне, – настойчиво советовал Олег,когда мы покинули его приятеля. – У меня сердце кровью обливается, когда ядумаю, что вы вдвоем, без всякой защиты.

– Какой толк от переезда, – отмахнулась я, – будетлишний труп.

Олег невольно поежился, а я устыдилась. Он отвез меня домой,где тосковала Марья, очень обиженная на то, что я не взяла ее с собой.

– Ну что? – спросила она, лишь только я переступилапорог.

– Ничего хорошего.

– Вот-вот, мочить супостата надо. И дело с концами.

– Идиотка, нас же посадят.

– Совершенно необязательно. Если с умом провернуть дело, тоникто нас не посадит. Уж можешь мне поверить. Вон сколько народу настреляли, ичто? Хоть одного убийцу нашли? Фигушки. И нас не найдут.

– Ты что же, сама стрелять будешь? – удивилась я.

– А что? И пристрелила бы за милую душу. Только я стрелятьне умею. А тут надо бить без промаха.

– Марья, не наводи на грех… то есть не болтай чепухи.

– Можно его, конечно, дубинкой по голове, – увлеченнопродолжала она, совершенно не слушая меня, – да у меня силенок мало. Ивообще, страшновато – живого-то человека дубиной.

– Уймись, меня сейчас стошнит.

– Я знаю, что нам делать, – ахнула она. – Нуженкиллер.

– О господи! Ты хоть соображаешь, что говоришь?

– Надо с Олегом поговорить, может, есть какой на примете? Онадвокат, со всякой шпаной, должно быть, знаком.

– Нет, я тебя в сумасшедший дом сдам.

– Хорошо, – сложив руки на груди, возразила она. –А что ты предлагаешь?

Что я могла предложить? Я вздохнула и решила отвлечь ее отпагубных мыслей.

– Давай лучше подумаем, как достать пленки.

– Очень просто. Ты назначаешь супостату свидание, задержишьего на часик, а я тем временем дождусь, когда домработница уйдет из квартиры, изаберу пленки.

– Между прочим, за нами следят. Представь, как обрадуетсямой муж, если застукает тебя в своем доме. Чего доброго, еще упекут в тюрьму заграбеж. Нет, идти надо мне.

– Вместе пойдем. Одной опасно. А насчет слежки… будемдумать.

«Вот и хорошо, – мысленно порадовалась я, – этонемного отвлечет ее от кровавых планов». Марья стала думать, а я засела заработу, но поработать так и не удалось. Зазвонил телефон, и я услышала голосмужа.

– Доносы на меня строчишь? – зашипел он. –Психушка по тебе плачет.

– А по тебе тюрьма.

– Так вот чего ты добиваешься? Засадить меня хочешь? Никакойразвод тебе не нужен, ты надумала избавиться от меня, адвоката наняла, вмилицию сбегала… Ну, ладно, посмотрим, кто кого.

– А что делать, если ты меня задумал убить?