Между ними лежал лисий хвост. И вдруг снова вернулся 1955год, он только что получил свое водительское удостоверение и катил на ШкольныйЧемпионат Западного Мэна – Касл Рок против Гринзиарк – в отцовском «форде»выпуска 1953 года. Стоял не по сезону теплый ноябрьский денек, достаточнотеплый, чтобы опустить старый брезентовый верх (если вас целая компания веселыхзаводных подростков, то такой ерунды вполне хватит, чтобы устроить сумасшедшийдом), а их было в машине шестеро. Питер Дойон захватил с собой флягу виски ЛогКэбин, Перри Комо возился с радио, Хью Прист сидел за белым рулем, а привязанныйк антенне, развивался длинный роскошный лисий хвост, именно такой, на которыйон теперь любовался в окне витрины.

Он вспомнил, как мечтал, что когда у него будет собственныйкабриолет он привяжет на радиоантенну такой же хвост.

Еще он вспомнил, как отказался от предложенной фляги, когдаподошла его очередь. Он ведь был за рулем, а когда ведешь машину, пить нельзя,поскольку ты в ответе за жизнь своих пассажиров. И еще кое-что он вспомнил:уверенность в том, что это самый счастливый час самого счастливого дня в егожизни.

Воспоминание удивило его ясностью и живостью ощущения –дымный терпкий аромат сжигаемых листьев, ноябрьское солнце подмигивающее ввитринах, и теперь, глядя на лисий хвост, он внезапно понял, что тот далекийдень и в самом деле оказался самым лучшим днем во всей его жизни, одним изпоследних перед тем, как он очутился в цепких, вязких обволакивающих объятияхалкогольных паров, превративших его силой злого рока в уродливую пародию наКороля Мидаса – к чему бы он с тех пор ни прикасался, казалось, обращалось взловонное дерьмо. И вдруг его осенило: я могу измениться. Идея тоже оказаласьзаманчиво ясна. Я могу начать все сначала. Разве такое возможно?

Да, думаю, иногда возможно. Я могу купить этот лисий хвост ипривязать его к антенне своего «бьюика».

Все, конечно, будут смеяться. Ребята отведут душу, будьтепокойны.

Какие ребята? Генри Бофорт? Этот маленький засранец БоббиДагас? Ну и что? И черт с ними. Купи этот хвост, привяжи к антенне и вперед…Куда вперед?

А что, если для начала на встречу А.А. в Гринзпарк? Намгновение эта мысль так его взволновала, как может взволновать заключенногоключ, случайно забытый охранником в замочной скважине тюремной камеры. Онвоочию представил себе, как получает сначала белую карточку, потом красную,потом синюю, становится все трезвее день ото дня, из месяца в месяц. Правда,больше не будет Мудрого Тигра. Это плохо. Но не будет и страха, с которым онкаждый раз вскрывает конверт с зарплатой – а вдруг там расчет, а это уже совсемплохо.

В тот момент, глядя на лисий хвост в витрине Нужных Вещей,Хью увидел свое будущее. Впервые за долгие годы он заглянул в свое будущее иувидел там развевающийся, словно знамя полка, прекрасный рыжий хвост с белымпушистым кончиком.

А потом вернулась реальность, и она, реальная жизнь, пахладождем, промозглой сыростью и грязной одеждой. Не видать ему рыжего лисьегохвоста, не будет у него встречи А.А., разноцветных карточек, не видать емубудущего. Ему, блин, уже пятьдесят один год, а пятьдесят один год, блин, эточересчур много для того, чтобы мечтать о будущем. В пятьдесят один ты простобежишь для того, чтобы ускользнуть от снежной лавины своего прошлого.

Если бы сейчас было рабочее время, он бы все-таки заглянулсюда. Будь он трижды проклят, если бы не заглянул. Он бы вошел, такой большойребенок, и спросил, сколько стоит лисий хвост в витрине. Но было десять часоввечера, и все магазины на Мейн стрит замкнуты так плотно, как пояс целомудрияна снежной королеве, а когда он проснется завтра утром с осколком кривогозеркала в глазах, он забудет начисто об этом великолепном хвосте такоготрепетно-рыжего цвета.

И все же он не мог отойти от витрины, водя по стеклу своимигрязными заскорузлыми пальцами, как ребенок у магазина игрушек. Слабая улыбкатронула углы его губ. Улыбка была нежная и совсем неуместная на лице СвятошиХью. И тогда где-то на Касл Вью несколько раз тормознула машина, пронзивтяжелый от дождя воздух острыми как выстрел взвизгами, и Хью пришел в себя.

К черту. О чем я мечтаю?

Он отвернулся от витрины и обратился лицом к дому, еслитолько двухкомнатную берлогу с забитой хламом кладовкой, можно назвать домом.Но, проходя под навесом, он искоса взглянул на дверь… и снова застыл.

На двери, конечно же, было написано ОТКРЫТО. Словно во сне,Хью протянул руку и дотронулся до дверной ручки. Она легко повернулась. Надголовой дзинькнул серебряный колокольчик. Звук, казалось, доносился с какого-тоневероятно далекого расстояния.

Посреди магазина стоял человек. Он смахивал пыль со стеклянныхвитринных стоек перьевой метелкой и напевал что-то себе под нос. Услышав звонколокольчика, он повернулся навстречу Хью. И следа удивления не возникло у негона лице при виде человека, появившегося в магазине в десять минут одиннадцатоговечера в среду. Уж если кто и был удивлен так это Хью, но только глазамихозяина магазина – они были такими темными, как глаза индейца.

– Ты забыл повернуть свою табличку, приятель, – сказал Хью.Вернее, не сказал, а услышал, как произносит эти слова.

– Нет, я не забыл, – вежливым тоном объяснил человек. –Просто плохо сплю по ночам и поэтому иногда до самой ночи не закрываю магазин.Кто знает, когда заглянет посетитель… как вы, например, и, может быть, емучто-нибудь приглянется. Входите и посмотрите, если желаете.

Святоша Хью вошел и закрыл за собой дверь.

7

– Там лисий хвост. – начал Хью, но замолк, чтобы откашлятьсяи начать сначала. Слова с огромным трудом пробирались наружу и представляли изсебя невнятно-хриплое бормотание. – У вас в витрине лисий хвост.

– Безусловно, – сказал хозяин магазина. – Красивый, правда?– Он держал метелку прямо перед собой, скрывая нижнюю часть лица, а его черныеиндейские глаза смотрели на Хью с нескрываемым интересом. Не видя губ. Хью всеже предполагал, что они растягиваются в улыбке. Обычно он чувствовал себя не всвоей тарелке, если люди, особенно незнакомые, смеялись над ним.

У него сразу руки начинали чесаться и хотелось лезть вдраку. Но теперь, как ни странно, это его вовсе не трогало. Может быть оттого,что он все еще находился под впечатлением воспоминаний.

– Да, – сказал он. – Прямо-таки красавец. – У моего отца былкабриолет и к его радиоантенне я привязывал такой же. Это было давно, вдетстве. В нашем дешевом городишке наберется целая куча народу, которая неверит в то, что я когда-то был ребенком. Но я был им так же, как и всеостальные.

– Безусловно, – глаза хозяина были по-прежнему прикованывзглядом к глазам Хью и, странное дело, они, казалось, увеличивались в размере.Хью не в силах был отвести взор. Слишком пристальный интерес был обычно второйпричиной, по которой у него сжимались кулаки. Но в эту ночь на него ничто недействовало.