«Развлекаетесь, ребята, – усмехнулась Надежда, –ну, Бог в помощь…»

Прошло около часа. Надежда успела подмести в горнице,почистить картошку и постирать замоченное с утра белье. Люська появилась накрыльце, запахивая коротенький халатик, волосы едва заколоты, щеки полыхают какмаков цвет.

– Что-то жарко сегодня. – Она надолго присосаласьк ковшу с колодезной водой, потом подошла к Надежде и помогла выкрутитьпододеяльник.

В это время открылась калитка, и во двор вошел дед Семен.Надежда с Люськой так удивились, что замерли над корытом, забыв поздороваться.Сосед, как обычно, тоже не утруждал себя приветствием. Сегодня на нем не былостеганой куртки и кепки, которую носил он в любую погоду, даже в самую жару.Рубаха на старике была старенькая, но чистая, как с изумлением отметилаНадежда, из небрежно застегнутого ворота выглядывала худая морщинистая шея сострым кадыком, как у старой птицы, редкие волосы прилипли ко лбу.

– Николай где? – отрывисто спросил дед у Люськи.

– Да где ему быть-то? – блудливо усмехнулась она икивнула на свои окна. – Отдыхает в кроватке от трудов праведных… Хилыйнынче мужчина пошел. Ты, дед Семен, мне его не заменишь? Говорят, старый коньборозды не портит…

– Людмила! – неожиданно строго приказала АглаяВасильевна. – Рот закрой и Николая позови!

Снова Надежда в который уже раз удивилась, как кстати устарухи наступает просветление, а Люська и сама, видно, сообразила, что трещитне в добрый час, и стукнула в окошко со словами:

– Коля, выйди во двор! Надо очень!

– Что у тебя, Семен Степаныч? – Участковый,позевывая, вышел на крыльцо босой, в одних брюках.

– Просьба у меня к тебе, Николай, – глухо сказалстарик, – пристрели Найду мою…

Бум! – Люська выронила пустое ведро, и оно с гулкимгрохотом покатилось по ступенькам, а Надежда Николаевна в ужасе прижала руку кгубам.

– Помирает она, – едва слышно произнесстарик, – пристрели, чтоб не мучилась…

Участковый, как был босой, пересек двор и скрылся закалиткой. Надежда с Люськой, переглянувшись, поспешили за мужчинами, Люськадаже про костыль забыла, опиралась на Надежду.

Собаке было плохо. Она лежала в тенечке на вытоптанной травевозле своей будки, рядом стояла нетронутая миска с едой. Услышав шаги хозяина,Найда подняла голову и поглядела на людей глазами, казавшимися бездонными отстрадания. Левая передняя лапа была странно откинута в сторону, и даже сквозьслипшуюся шерсть видно было, что она сильно распухла.

– Третьего дня напоролась в лесу на железину, –скорбно объяснил дед Семен, – возле старых дотов мы были.

– Угу, – понимающе кивнул Николай, – вродеумная у тебя собака, а вот поди ж ты…

Найда застонала и опустила голову.

– Помирает, – всхлипнула Люська, – кто устарых дотов на железяку наступит – обязательно заражение крови будет!

– Сделай, Николай, – настойчиво говорилстарик, – что животная зря мучается…

– Да как же это, Семен Степаныч… – запинаясь,заговорил Николай, и Надежда увидела, что этот большой и сильный человекрастерялся, – да я и не могу из пистолета-то, у меня оружие табельное,патроны все подотчетные…

– А я тебе ружье дам! – Дед Семен шагнул в дом ивынес оттуда охотничье ружье. – А сам я не могу, сил нет…

С тяжелым вздохом участковый взял ружье и оглянулся наженщин:

– А ну идите отсюда!

– Стойте! – неожиданно для себя закричалаНадежда. – Ее же лечить надо!

– Какой там лечить! – отмахнулсяучастковый. – Собаки сами знают, какую травку съесть, а если у старыхдотов поранился, то ничего не поможет… Человека и то едва спасут, если сразу вбольнице рану обработают…

– Туда никто не ходит с тех пор, как двое мальчишекумерли от инфекции, мне в поселке рассказывали, – встряла Люська.

– От инфекции помогают антибиотики, – не уступалаНадежда. – Семен Степанович, у меня такое лекарство есть, я зимой болела,вот осталось немножко. Оно новое, очень сильное…

Действительно, в феврале на Надежду Николаевну напалакакая-то непонятная болезнь. Всегда привыкшая считать себя человеком патологическиздоровым, Надежда вначале не придала значения упорному кашлю и головной боли –обычная простуда, через три дня пройдет. Однако когда дней через десять соседистали жаловаться на шум, который производит Надежда по ночам, муж не выдержал ипотащил Надежду к врачу, у нее уже не было сил упираться. Доктор долгоотчитывал Надежду Николаевну за легкомысленное отношение к собственномуздоровью, после чего выписал ей зверский курс сильных антибиотиков, которые,надо сказать, живо справились с инфекцией. И вот, собираясь на хутор и посовету мужа беря с собой аптечку, сама не зная почему, Надежда сунула в пакетоставшиеся капсулы.

Дед Семен смотрел хмуро и недоверчиво, но участковый Надеждуподдержал, уж очень ему не хотелось выполнять функции палача для больнойсобаки.

– Давайте попробуем, а станет хуже, я приеду, словодаю!

Надежда метнулась за лекарством, едва не сшибив по дорогезамешкавшуюся Люську. Она разломала капсулу и половину содержимого растворила вводе, прикинув, что собаке все же нужна меньшая доза, чем человеку. Найдасмотрела обреченно, но дала разжать челюсти и проглотила лекарство.

– Теперь вечером, – быстро говорилаНадежда, – с одного раза, конечно, не поможет…

Участковый засобирался, пообещав, что непременно явитсязавтра утром, а там будем решать.

К вечеру собака настолько ослабела, что у нее даже не былосил поднять голову. Дед Семен на Надежду не смотрел. С замиранием сердца онавпихнула очередную порцию лекарства собаке в глотку и ушла на свою половину.

Ночью спала только старуха, даже у Люськи допоздна горелсвет. Утром прикорнувшую Надежду разбудил негромкий стук в окно, во дворемаячил сосед.

– Слышь, Надя, – хриплым от радости голосомпроизнес он, – Найда-то моя воду всю выпила, на ноги поднялась, толькокашу есть не стала…

– А мы ей колбаски… – засуетилась Надежда, –что ж все каша да каша… когда болеешь, всегда вкусненького хочется…

Найда выглядела лучше. Она вежливо съела кусочек варенойколбасы и без сопротивления приняла очередную порцию лекарства. У Надеждыотлегло от сердца.

Участковый приехал, когда они с соседом с трудом уговорилиНайду показать больную лапу, и Надежда выстригла слипшуюся шерсть, обработалавскрывшийся нарыв и сделала повязку с тетрациклиновой мазью, которую опять-такина всякий пожарный случай привезла из города.

– Брось ты это дело, – бубнил дед Семен, –народными средствами пользоваться надо – подорожник вон или дегтем смазать…