– Куда это ты собралась?

– А что? – переспросила Надежда, не привыкшая ктакому грубому обращению.

– Посидела бы дома! Незачем сейчас по лесу ходить!

– Да в чем дело-то?

– Пашу Ячменного убили! – испуганно проговорилаЛюська. – Помнишь, который в газете…

– А ты, Люся, помолчи! – рявкнул на нееНиколай. – Нечего лишнее говорить, особенно когда тебя об этом не просят!

Он взял у нее полотенце, вытер лицо и подозрительно взглянулна Надежду:

– А ты что, про покойного Павла Ячменного что-тознаешь? Откуда, зачем, почему?

– Это что – допрос? – холодно осведомиласьНадежда. – Тогда хотя бы скажите – что случилось?

– Что случилось, что случилось… – недовольнопробубнил участковый, но после смягчился, вспомнив, что Надежда сделала длянего и для Люси много хорошего. – Правда, убили Пашку Ячменного. Соседкаего нашла. Собралась в город, хотела Павла спросить, не надо ли ему чего.Стучала-стучала в дом, Пашка все не отзывается, только кот изнутри орет дурнымголосом. Она и ушла – постеснялась в чужое жилище ломиться, а сегодня, как изгорода вернулась, снова к нему заглянула. Пашка на стук не отзывается, а которет пуще прежнего. Ну, она, само собой, пожалела животное – думала, непутевыйхозяин где-то загулял, а кота в доме запер. Дверь толкнула – а она и незакрыта, вошла внутрь – а Пашка на полу мертвый лежит, холодный уже… и рана унего…

– На горле?! – испуганно выдохнула Надежда и струдом удержалась, чтобы не показать на себе, в каком месте.

Участковый только молча кивнул.

– Выборгский маньяк! – проговорила Надежда упавшимголосом.

– Так-то оно так, да не совсем! – отозвалсяНиколай. – Маньяк-то он на то и маньяк. Он убивал людей без всякого толка,без смысла, не грабил, не насиловал, один удар – и все, поминай его как звали…а здесь…

– Неужели ограбление? – недоверчиво переспросилаНадежда.

Она вспомнила свою встречу с корреспондентом и хотела сказать,что если судить по внешнему виду, то брать у него было явно нечего, но вовремяудержалась – дотошному участковому совсем не обязательно знать, что онаразговаривала с Ячменным незадолго до его смерти.

– Ограбление не ограбление, – отозвался Николай, –а только все у Пашки в доме вверх ногами перевернуто, как будто убийца что-то унего искал… из шкафа платяного все выкинуто, чемодан с грязным бельем – и тотраспотрошили…

– То ли кто-то под маньяка работает, – задумчивопротянула Надежда, – хочет, чтобы все поверили, что тот вернулся, то ли…

– То ли что? – переспросил Николай, с явныминтересом взглянув на Надежду.

– То ли не знаю, что и думать! – уклончивоотозвалась она.

– Хорошо соображаешь, – одобрил участковый. –Я тоже засомневался – не спектакль ли кто-то разыгрывает, подражая томуманьяку. Хотя почерк очень похож… я тогда раны видел – точь-в-точь как эта!

– Коля, ты кушать-то пойдешь? – ревнивым тономпроговорила Люська, недовольно покосившись на Надежду. – Или так и будешьтут лясы точить? У меня уж небось все простыло!

– Иду, Люся, иду! – отозвался Николай и затопал кЛюськиному крылечку.

А Надежда, проводив его взглядом, задумалась.

У нее не шел из головы разговор с Ячменным в заведении«Василек».

Что он тогда болтал по пьяному делу? Что досконально изучилдело Выборгского маньяка, почти вышел на его след, что собрал по этому делумассу информации… якобы пять чемоданов с этой информацией хранится у него внадежном месте…

Надежда этой болтовне, само собой, не поверила, но ведькто-то другой мог отнестись к ней достаточно серьезно. Судя по всему, Павлаубили сразу после этого разговора…

И еще одно не давало ей покоя.

Николай сказал, что убийца зачем-то распотрошил чемодан сгрязным бельем. А Павел говорил, что информация о маньяке у него хранится впяти чемоданах.

Не иначе кто-то подслушал пьяную болтовню корреспондента в«Васильке».

Надежде стало как-то зябко, как будто в теплый августовскийденек на нее дохнуло декабрем.

По всему выходит, что, когда они с Павлом беседовали впитейном заведении, кто-то внимательно прислушивался к их разговору.

Не просто кто-то – а убийца.

Тот самый Выборгский маньяк, про которого пять лет назадписал покойный корреспондент. И который, судя по всему, снова начал собиратьсвой кровавый урожай…

Но вот что не давало Надежде покоя: как сказал участковый,маньяк – он на то и маньяк, что убивает без толка и без смысла. Или по крайнеймере смысл его преступлений непонятен постороннему человеку. А Ячменного онубил со смыслом: чтобы заткнуть ему рот и уничтожить собранную им информацию.

А что это значит?

Это значит, что информация была. Или по крайней мере моглабыть, так что убийца поверил в ее существование. А это значит, что и в тех,прежних убийствах пятилетней давности был какой-то смысл. Если можно говорить осмысле применительно к такому ужасному поступку, как убийство человека.

Только смысл этот был непонятен никому, кроме самого убийцы.И сейчас, возможно, он убил Павла Ячменного, чтобы сохранить этот смысл втайне.

Надежда, задумавшись, давно уже углубилась в лес, забыв опредупреждении участкового. Она шла по узкой тропинке между двумя рядамивысоких елей и перебирала в уме те, прежние жертвы маньяка. Елизавета Телегина,Эрик Францевич Егер, Петр Самокруткин, Владимир Горелов, теперь она знала ещеодно имя – Федор Ломакин… что общего между всеми этими людьми?

А ведь есть еще одна жертва – тот человек, труп которогонашли на железнодорожной насыпи. Тот, кого Надежда совсем недавно видела вметро, где за ним следила подозрительная парочка…

Эта жертва отличается от всех остальных.

Остальные были жителями поселка Васильки, а того мужчину досих пор не опознали, значит, он явно был не местный. Всех местных жителей самНиколай Иванович знал в лицо и по именам.

Но несомненно, и его что-то связывало с поселком, потому чтоименно сюда ехал он в день своей смерти…

Тропка уперлась в груду бурелома и пропала.

Надежда удивленно огляделась вокруг. Со всех сторон ееокружали мрачные, молчаливые ели.

Где-то высоко над головой глухо заухала какая-то птица. Кажется,так ухает только филин, но ведь филин – ночная птица, днем он должен спать усебя в дупле… хотя вокруг было так мрачно, и не верилось, что до вечера ещедалеко.

Надежде стало не по себе: она не узнавала это место, да и немудрено, лес этот был ей незнаком, она ходила по нему считанные разы и никогдане удалялась далеко от хутора.