метрдотель не посмел возразить важному гостю, тем более что тот расположился в отдельном кабинете. Александр Иванович ожидал князя Львова, в официальной жизни – председателя Союза земств и городов, а в жизни потаенной, но не менее важной – Досточтимого Мастера Братства в масонских ложах Москвы и Петербурга. Гучков был знаком с князем давно, но сблизился только в январе шестнадцатого, когда возник тайный план – сослать царицу в Крым. Он знал, что князь, как истинный «толстовец», был против войны, но, как масон, связанный обязательствами Братства, полагал неблагородным бросать союзников. Гучков прекрасно помнил тот вечер, когда члены «прогрессивного блока» Государственной думы и Государственного совета устроили обед как раз в этом ресторане, в честь первого приезда в Россию французского министра вооружений, масона Великого Востока господина Альбера Тома. Гучкову тогда пришлось быть изысканным и хитрым, точнее, демонстрировать этакую азиатскую изощренность ума, которую и хитростью-то не назовешь. Уж кто-кто, а Александр Иванович достоверно знал, как обстоят дела на фронте. Он ясно понимал, что подписанное с французами и англичанами соглашение о незаключении сепаратного мира с Германией и масонская клятва русских Великого Востока «ни при каких обстоятельствах не бросать союзников» оборачивались для России гибелью. «Помогите нам людьми!» – просили французы, настаивая, чтобы Россия ежемесячно посылала на Западный фронт по сорок тысяч человек. Россия лезла из кожи вон, чтобы помочь союзникам, да только кожа-то уже трещала и грозила разорваться в клочья.

В зал ресторана неспешно вошел седой мужчина с аккуратной круглой бородкой и глубоко посаженными цепкими глазами.

– Пожалуйте, ваша светлость, в кабинет! Александр Иванович вас ожидают-с, – подобострастно согнувшись, метрдотель проводил гостя и услужливо раздвинул портьеры.

– Добрый вечер, Георгий Евгеньевич, – Гучков опустил кошку на пол и поднялся навстречу князю Львову.

Тот поздоровался, опустился в кресло и, закинув ногу на ногу, сердито забарабанил пальцами по деревянному подлокотнику. Кошка, потянувшись, на мгновение выпустила коготки, затем, прикрыв глаза, стала тереться о ногу Гучкова и, как только тот снова расположился в кресле, запрыгнула ему на колени и безмятежно замурлыкала.

Князь Львов молчал. Гучков тоже не начинал разговор и только выжидательно поглядывал на князя, попросившего о срочной встрече с глазу на глаз. Сидел, откинувшись на спинку кресла, и поглаживал кошку, время от времени проводя рукой против шерсти, отчего та каждый раз удивленно приоткрывала желтые глаза.

– Да отпустите вы эту кошку, Александр Иванович! – наконец заговорил князь Львов. – Смотреть не могу, как вы ее мучите!

– Помилуйте, Георгий Евгеньевич, где ж я ее мучаю? – добродушно улыбнулся Гучков. – А что глажу против шерсти, так ничего, пускай привыкает к превратностям судьбы. Не все коту масленица!

– Не смешно, Александр Иванович! – буркнул Львов.

В кабинет, раздвинув портьеры, в сопровождении метрдотеля вошли двое официантов, принявшись расторопно накрывать на стол.

– Прошу, господа! Что-нибудь еще изволите? – Метрдотель, внимательно следивший за действиями официантов, повернулся к гостям. – Может молочка кошечке?

Гучков покачал головой. Князь Львов пересел за стол, сложив салфетку треугольником, расстелил ее на коленях и сразу налил себе водки.

– Георгий Евгеньевич, глазам не верю. Водка? Вы ж не пьете, – изобразил удивление Гучков.

– Не пью, не пью, – пробурчал князь. – О вашем здоровье забочусь.

– Так ежели мне мало останется, я могу еще заказать, – хмыкнул Гучков.

– Позвольте поухаживать? – Официант подобострастно наклонился к князю, демонстрируя напомаженную голову. – Салатик положить…

– Ступай, любезнейший. Если понадобишься – позовем, – отмахнулся князь Львов. – Все ступайте! – приказал он. – Да смотри там, чтоб никто не беспокоил, – строго посмотрел на метрдотеля, который поспешно покинул кабинет, подталкивая официантов.

Гучков сбросил кошку на пол и поднялся со своего места. Та, обиженно мяукнув, сразу же запрыгнула обратно на кресло.

– Если позволите, Георгий Евгеньевич, я отлучусь на минуту! – Гучков улыбнулся, глядя на недовольное лицо Львова. – Руки помою – как-никак кошку держал.

Князь Львов, оставшись один, поковырял вилкой в салате, подозрительно понюхал его и, вздохнув, принялся за еду…

Вернувшийся в кабинет Гучков сел к столу.

– Ну-с, любезный князь, выпьем за все хорошее? – Приподнял стопку с водкой, выпил одним глотком и закусил кусочком хлеба.

– А что у нас хорошего может быть? – Львов махнул рукой. – О чем вы, Александр Иванович? Вы-то все время больше на фронте проводите, а у нас здесь… – Он поморщился. – Вот, Распутина нет, а еще хуже стало. Раньше ведь как? Все валили на него. Его убили, а ничего не изменилось! Даже напротив… Положение ухудшается с каждым днем. Мы несемся к пропасти. С железными дорогами опять катастрофически плохо. Они еще как-то держались, но с этими морозами… График падает. В Петрограде уже серьезные заминки с продовольствием. Вон что делается! – Отложил вилку в сторону. – Разве ж это оливье? Издевательство, да и только, – отодвинул от себя тарелку. – Не сегодня завтра в городе совсем не станет хлеба. Стачки с ноября. В войсках недовольство. Петроградский гарнизон ненадежен, – сделал глоток воды. – Весной планируется наступление. Боюсь, однако, до весны не дотянем.

– Да-а, – Гучков достал из портсигара папиросу и закурил. – Замечу, что настроение масс, похоже, перемахнуло через нашу голову, оно уже левей «прогрессивного блока». Чтобы додержаться, по моему разумению, надо взять разгон. Знаете, – он придвинул пепельницу, – на яхте, когда идешь левым галсом, перед поворотом на правый галс надо взять еще левей, чтобы забрать ход… Если весеннее наступление на фронте будет удачным, мы сделаем поворот и пойдем правым галсом. Чтобы иметь возможность сделать этот поворот, надо забрать ход левее, – сказав это, он испытующе посмотрел на собеседника. – Для этого, если власть на нас свалится, – аккуратно стряхнул пепел, – я бы все-таки позвал Керенского. Вы, слышал я, сомневаться стали по его поводу? Убежден, гораздо выгоднее иметь его с собой, чем против себя.

– Он же включен в состав будущего правительства, что вы беспокоитесь? – недоуменно сказал князь Львов. – Кстати, – продолжил он, переводя разговор на другую тему, – у него сейчас в помощниках этот юрист… как его… Аракелов, кажется… Очень перспективный молодой человек, тоже наш, масон… Его можно активнее привлечь к делам. Нет, вспомнил, не Аракелов, а Ракелов. Николай Сергеевич. Знаете такого?

– Знаю. Встречал неоднократно вместе с Керенским. Он, к слову, недавно о помолвке объявил. Надобно поздравить.

– Кто? Керенский? – изумился князь Львов. – Так он же…

– Какой Керенский? – улыбнулся Гучков. – Ракелов. И знаете, кто его дама сердца? Ирина Яковлева. Дочь Сергея Ильича.

Львов положил салфетку на край стола и поднялся.

– Давайте, Александр Иванович, в кресла переберемся, коли и у вас к этакой еде аппетита нет. Так вот, что я вас пригласил, – понизив голос, задумчиво заговорил он, после того как расположился в