– Умоляю – не надо! – взмолилась Валерия. – Конечно, денек утебя выдался – не всякому пережить, а все-таки… все-таки она вертится! И тыжива, а могло быть совершенно наоборот, верно? Взгляни на ситуацию именно сэтой стороны – и твои слезоньки сразу иссякнут.

– Это от усталости, – с извиняющимся видом улыбнуласьАльбина. – И еще… еще… ты…

– Ой, вот этого не надо! – Валерия, протестуя, выставилаузкую ладонь с длинными, худыми пальцами. – Не надо делать из меня добруюсамаритянку, я этого совершенно не выношу! И работать буду не столько для тебя,сколько для себя. Я сейчас совершенно не у дел. Ты даже не представляешь,сколько у людей еще предрассудков! По-прежнему верят в то, что их милиция ихбережет. Конечно, иногда у нее это получается, и бывают случаи, когда без неевообще не обойтись. Но после милиции клиенты куда охотнее обращаются квымогателям под вывеской «Частное детективное агентство», чем ко мне. Потомучто я работаю в одиночку! Потому что на моих дверях нет черно-золотой вывески сидиотским названием, в прихожей не зевает тупорылый качок, я не бью с порога побашке суммой несусветного гонорара, а главное – потому что я женщина. Вот дурь,верно? Кажется, это осталась последняя сфера деятельности, в которой женщинееще надо доказывать свои приоритеты, но почему это должна делать именно я?!

– Мисс Марпл, – вспомнила Альбина, невольно улыбаясь. – МиссМарпл работала в одиночку – и ничего!

– Вот-вот, – сумрачно кивнула Валерия. – А еще я недавнопрочла потрясающую историю. Вообрази: XVI век. Где-то под Вильно разбойничаетшайка настолько свирепая, что путь к этому городу называли черным. Что ни месяц– новые жертвы! Великий князь поручил расследовать это дело минскому судьеВаньковичу, который был известен своим хитроумием, и обещал за головы бандитовполпуда золота – невиданную награду! И Ванькович сказал князю: «Или передушушайку до октября, или собственной саблей горло себе перережу!» Обещание серьезное,тем паче, что на ноябрь была назначена свадьба судьи с красавицей вдовойЯдвигой Русиновской, чей муж тоже пал жертвой убийц.

Настала осень. И вот как-то раз в усадьбу одного старогопана прибыли с десяток хвастливых гуляк, которые клялись, что со дня на деньпокончат с разбойниками и огребут награду. Свое дело они начали с грандиозныхпирушек. Через некоторое время, в латах и шлеме, туда же прибыл атаман. Однако,войдя в дом, обнаружил, что все его сообщники повязаны, а его поджидает самВанькович. Однако и судью ожидало страшное открытие! Когда с главаря сорвалишлем, Ванькович увидел свою ненаглядную Ядвигу.

Перед казнью она сказала: «Скучно мне было жить. Я рыцаремдолжна была родиться, но, видно, черт вмешался: мужское сердце с женским теломсоединил. Это я убила своего мужа, а потом уже никого не жалела. Наслаждаласьзапахом крови, видом убитых людей! Но тебя, судья, любила по-настоящему…»

После того как Ядвигу повесили в Вильно переддвадцатитысячной толпой, соседи сожгли ее подворье, а пепел развеяли по ветру.

Ну и сюжетец, а? – зябко повела плечами Валерия. – Так вот,надеяться надо только на себя! Скажешь, эгоцентрично? – усмехнулась Валерия,вновь принимаясь за еду. – И эксцентрично, вдобавок? Но такая уж я есть. И хотяживу на гонорары, иногда сокращаю их до минимума, если человек не можетзаплатить, а дело интересное, меня задевает. Как твое.

– Что ж тут интересного? – Альбина вяло возила вилкой потарелке. – Пришли… убили…

– Ты ничего не понимаешь! – Валерия махнула на нее тоненькимломтиком батона. – Еще вспомнишь мои слова, я такие вещи безошибочно чую: скольмного нам открытий чудных готовит эта история, ты и вообразить не можешь! Икроме того – я ведь перед тобой в неоплатном долгу. Не забыла, надеюсь?

Альбина недоверчиво взглянула в отважные блестящие глаза – иничего не смогла с собой поделать: начала хохотать вместе с Валерией.

Знакомством они были обязаны все той же страсти тети Галиспать на дежурствах. Тогда тетушка работала в терапии: самом спокойномотделении больницы. В терапии только-только появились так называемыекоммерческие палаты: в них могли спокойно хворать пациенты, предпочитавшие этоделать в одиночестве и имеющие возможность свое одиночество оплатить.

Среди платных пациентов однажды оказался мужчина лет сорокапяти с обострением язвенной болезни. Супруга несчастного язвенника всеотделение извела голосом и повадками электропилы, «за свои деньги» требуявлажной уборки через каждый час, неусыпного внимания врача, сиделки у дверипалаты и вообще неизвестно чего. Вдобавок порывалась остаться в палате на ночьи уже начала требовать себе кровать или хотя бы раскладушку. Однако дежурный врачпоймал отчаянный взор больного, брошенный на ночной столик, где рядом снеочищенным яблоком лежал нож, и понял, что, если он уступит вздорной даме –быть беде. Поэтому любящая супруга после некоторых усилий была выдворена домой,взяв на прощание с персонала страшную клятву, что на ночь у постели больногоостанется сиделка.

– Конечно, о чем речь! – с энтузиазмом сказала тетя Галяврачу, однако, едва дождавшись его ухода, позвонила племяннице и с тем жеэнтузиазмом принялась готовить себе постель в процедурной, на клеенчатомтопчане, где страдальцам днем делали уколы, ставили клизмы, брали кровь… ТетяГаля была профессионально не брезглива.

Альбина покорно пришла, переоделась и потащилась выполнитьтети-Галин наказ и даже сунулась внутрь, однако больной глянул на нее с такойтоской, на таком взводе воскликнул рыдающим голосом:

– Дайте же мне хоть ночью покоя! – что Альбина сочла заблаго выскочить в коридор и больше не показываться.

Альбина устроилась в кресле, которое стояло в темном иуютном закоулке коридора, и робко возмечтала о недолгом сне. Мечта уже началасбываться, когда она услышала слабое дребезжанье, словно кто-то постукивал постеклу.

«Ветер, наверное», – решила Альбина, сжимаясь в комок, чтобысогреться, и тут что-то резко звякнуло, а потом струя сквозняка пронеслась покоридору и коснулась ее голых колен, на которые никак не натягивалсякоротковатый халатик тети Гали.

Ветром открыло форточку в коридоре, догадалась Альбина инехотя спустила ноги с кресла: не хватало ей только разбитого стекла!

В этом крыле палаты располагались только по одну сторонукоридора, а другая была украшена громадными, от пола до потолка, окнами,которые в ветреную погоду и зимой становились сущим наказаниям. Из-за тучвынырнула луна, и Альбина невольно загляделась на нее, но тут же уловила краемглаза какое-то движение на больничной стене.

Припала к стеклу – да и ахнула, обнаружив что-то темное напожарной лестнице как раз на уровне своего этажа, рядом с одним из окон.