На темно-синем, будто ночное небо, фоне змеились буквы,серебристые, как лунный свет:

«Валерия Стародомцева. Частный детектив. Телефон… Адрес…»

Именно эту забытую, давно потерянную темно-синюю карточкуАльбина неожиданно нашла среди вороха вещей, валявшихся на полу после обыска.

Вот так она и оказалась у Валерии.

* * *

В подъезд Кавалеров попал без труда: доска, которой былаякобы забита дверь, держалась даже не на честном слове, а просто чудомкаким-то. Колупнул ногтем – и все. И то ладно, что менты, обшарившие, конечно,это местечко сверху донизу, дали себе труд хотя бы инсценировать закрываниеподъезда. Могли бы и так бросить: ходи кому не лень!

Судя по многочисленным окуркам, гнусной вонище и ссохшимсякучкам по углам, сюда ходили, и весьма. Кавалеров обнаружил даже два или трипрезерватива и только головой покачал, дивясь парадоксам человеческой психики:валяются на грязном, захарканном, заблеванном полу, однако при этом думают пробезопасный секс. Уроды, право слово, уроды! В сознании Кавалерова слово«презерватив» сопрягалось почему-то с роскошной двуспальной постелью, тяжелымишторами на окнах, дорогими бутылками на столике… Словом, со всем тем, чего унего никогда не было и не будет. Да ладно, не больно-то и хотелось. И принадобности обойдется не заморским словечком «презерватив», а нашенским, простым– гандон. Свое надежнее! К тому же эти, которые делают деньги на красивенькойэротике с двуспальными кроватями, небось и не подозревают, от чего можетполучить удовольствие женщина. Все это чушь, будто ей нужен презерватив сусиками или крылышками, вдобавок бананового цвета, и шелковое белье, и чтоб,как в анекдоте, медленно и печально!

Кавалеров со знанием дела огляделся. Совсем не обязательно,чтобы на этом вот подобии ложа из потертых, рваных газет валялась, задравгрязную юбку, какая-нибудь бичиха-записиха. Чистеньких на грязненькое иногдатоже тянет, да еще как! Вышел и у него один случай… До сих пор были причинывспоминать, хоть произошло это лет двадцать пять назад.

Он тогда первый раз оказался на материке и малость опьянелот вольного воздуха и от Москвы. Вел себя, конечно, как дурак: вместо того,чтобы сразу сменить кожу, ходил по столице в прожженной телогрейке, треухе чертзнает каком, штанах, которые колом от грязи стояли, и в сапогах, просившихкаши. Еще чудо, что не замели его сразу на вокзале и не отвели под белырученьки в предвариловку до выяснения личности, пусть даже на руках у него ибыла справка об освобождении. А деньжата у него тогда водились. Почему в первыйже день не ринулся по магазинам, чтобы одеться как человек – неведомо. Хотя,пожалуй, именно потому она к нему и прицепилась, та женщина…

Кавалерову тогда удалось раздобыть необычайно ценные длянего бумаги, жизненно важные, а скорее, смертельно. То ли счастливый этим, едвасдерживая слезы, он набродился по Москве и уже к полночи тащился на метро вИзмайлово, где один кореш держал хазу для братвы. Сидел и сидел себе в уголкевагона, клевал носом – и вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд. Егопривычно обдало холодом: замели! Нет, очнулся: кто, за что, он же чист, акиангел… временно, но чист. Повел глазом по сторонам и увидел, что смотрит нанего женщина. Собственно говоря, девка. Молодая, да, чувствуется, ранняя!Волосы платиново блестят – крашеные, конечно, а то и парик, ресницы такнамазюканы, что глаз не видно, на губах полпуда помады. Но фигуристая – все приней, любо посмотреть. Кавалеров всего один разочек-то и глянул: опасно натаких-то пялиться! Однако девица по-прежнему глазела на него. Он не удержался,опять посмотрел – да чуть не заматерился. Как она сидит! Юбка задралась чуть недо пупка, видно, где кончаются черные ажурные чулки и начинаются розовыетрусишки.

Кавалеров облизнулся. Мысленно, само собой разумеется. Нет,такая не для него. Однако рисковая девка, с огнем играет!

К счастью, тут объявили нужную станцию. Кавалеров,уставившись в пол, побрел к эскалатору. И тут девка оказалась рядом с ним.Встала впритык, прильнула горячим бедром и ручонкой шаловливой – цап! За чтонадо, за то и цапнула. У Кавалерова ноги подкосились…

И все-таки он еще не верил и рукам воли не дал. Хоть полторыкалеки кругом в это время в метро катается, а все ж… Кто она – и кто он! Однакопришлось поверить, когда девица буквально затолкала его в подъезд ближайшего кстанции дома, потащила в подвал и там, на его заскорузлой телогрейке… Кавалеровтогда, конечно, был мужик изголодавшийся, усердствовал с ней во всю мочьмолодого тела, однако, похоже, девице все было мало. Высосала его, выжала,наизнанку вывернула, а сама все губы дует.

– Ладно, – говорит наконец. – Иди уж!

Кавалеров и побрел на подгибающихся ногах, чуть незаблудился, потому что даже в голове пусто стало, не то чтоб где-то еще.Конечно, он ей ни копейки не дал, да и непохоже было, чтоб она этим деломпромышляла. Скорее всего, захотелось барыньке вонючей говядинки! Да, она быланастоящая барынька: вся такая белая, чистая, шелковистая… Жаль, дура дурой!Хоть секс у них был опасный, в том смысле, что ни презерватива, то бишьгондона, не сыскалось, а все же был Кавалеров с ней бережным, ничего не порвал.А небось другой не постеснялся бы изуродовать! Это еще счастье, что онанарвалась на такого тихоню, как Кавалеров. В нем еще от прежней жизни осталосьблагоговение перед беленькими девочками. Хоть и битый-перебитый был в то времямужик, а во многом оставался тем же первоклашкой, которого мама водила в школуза ручку и приговаривала: «Ради бога, сынуля, помни, что девочек обижатьнельзя. За девочек надо заступаться, они слабенькие!» Чего уж так волновалась?Да он и мухи в те годы не обидел бы. Да и потом, сколько себя помнил, ни однуженщину не ударил, даже распростерву какую-нибудь.

Но запомнил он ту встречу вовсе не из-за особенногоудовольствия. Рядом с той девкой умудрился, как последний лох, выронитьединственное, что было у него в жизни ценного, – то, что вчера с таким трудом ириском раздобывал. А что, конечно, с риском! Вроде бы плевое дело вырезать двестатьи из старых подшивок в районной библиотеке, а поймай-ка его кто за этимзанятием – небось не помиловали бы, сдали милиции. Конечно, обнаружив черезнесколько минут пропажу, он сразу вернулся в подъезд, но там уже никого иничего не было. Подумаешь, старые газетные вырезки, обернутые целлофаном! Девкаили кто-то другой выбросил. Для всех – мусор. А для него…

…Кавалеров переступил очередную кучу и сбоку подошел коконному проему, на котором еще кое-где болтались клочья полиэтиленовой пленки.Выглянул осторожно – и сразу отпрянул.

Точно! Здесь!