— Так много зла, — прошептала она. Совсем тихо, даже нежалуясь — просто выплакиваясь. — Столько боли…

— Поверь, я знаю о боли все, — ответила Мария.

Они сидели друг напротив друга — две женщины в белыххалатах. В глазах одной был огонь… в глазах другой уже не осталось ничего.

— Позволь, я налью тебе чай, — сказала Анна. Найденный смыслжизни нуждался в немедленной реализации.

— Будь проще, — сказала Мария.

Анна послушно кивнула, боком сдвигаясь к чайнику. Ей нехотелось отрывать глаз от его лица.

— Я пришла не одна, — сказала Мария. — Ты слышишь, Аня?

Да, она слышала. Она даже догадывалась.

— Шестеро, — сказала Мария. — Запомни, не один, а шестеро.Они отрицают меня. Они захотят убить меня. И многие станут помогать им, кто позлобе, кто по корысти, кто ошибаясь.

Анна замотала головой. Нет… только не это. Только не это!

— К ним нет милосердия, — сказала Мария. Это было так простои правильно, что Анна лишь выдохнула облегченно. Нет милосердия. Нет прощения.Конечно!

Мария покачала головой.

— Нет, нет… Прощены будут все. Но лишь там. Вначале нам надоостановить их.

— Мы остановим, — сказала Анна.

— Да. Один из них уже рядом. Он пришел со своим земнымбратом. Он чувствует меня, но и я чувствую его. Мальчик, которого мы спасли,его племянник.

Анна вздрогнула. Волна отвращения прошлась по всему телу.

— Он не в ответе за его грехи, — Мария знала все ее мысли.Это было так сладостно и легко — когда за тебя решает тот, кто прав всегда. —Каждый получит свое.

— Я пригожусь? — тихо спросила Анна.

— Да. Ты мне пригодишься.

Владимир Романов заказал вторую кружку пива. «Гиннес» наголодный желудок был резковат, но остальные сорта ему не нравились.

Рашид, похоже, сходил с ума. Владимиру был знаком тон,которым тот назначил встречу. Два раза он устраивал для Хайретдинова услуги«Корректора», получая свою плату — не деньгами, конечно, а информацией иуслугами в тех сферах, где просто деньги работали неохотно. Сейчас, через суткипосле акции, Рашид явно собирался дать новый заказ.

Это что, в привычку переходит?

Сам он только раз обращался к киллеру, которого знал подстранным прозвищем. Тот заказ стоил ему немало душевных мук — не так-то легкоплатить деньги, зная что завтра они прольются кровью знакомого тебе человека.Однако тот случай был крайний… и вполне возможно, что через пару дней клиентКорректора оплатил бы его, Владимира, кровь.

Служить посредником было менее неприятно. Но не с такой жечастотой!

Владимир отхлебнул черного пива. Покосился поверх невысокихдеревянных перегородок, делящих зал на кабинки, на вход.

Не спешит узбек. Свистнул ему, как мальчишке, и он прибежална цырлах. А сам не спешит…

Вначале он увидел телохранителя Хайретдинова. Самого,наверное, преданного из той пятерки, что обычно его охраняла. Скуластыйтемнолицый татарин, неторопливо вошедший в «настоящий ирландский паб»,огляделся и прошел в зал. Слегка кивнул Владимиру — этакая наглость породистогосторожевого пса — и сел в дальний угол, за столик, где тянул пиво охранникРоманова. Наверное, они были неплохо знакомы — Владимир редко задумывался надтакими вопросами. У слуг есть свой замкнутый мирок, в рамках которого ониобсуждают хозяев, хвалятся ливреями… или своими смертоносными игрушками.

Рашид Гулямович вплыл в зал вальяжно и уверенно. Он, похоже,любил это уютное заведение, посещавшееся в основном иностранцами.

НИЧЕГО, ВОТ ПОКРУТЕЕШЬ ЕЩЕ НЕМНОГО, ПРИДЕТСЯ ОТКАЗЫВАТЬ СЕБЕВ НАРОДНЫХ УДОВОЛЬСТВИЯХ…

Владимир слегка привстал, и узбек подошел к столику.

— Здравствуй, Володенька…

— Рад тебя видеть, Рашид, — он пожал мягкую ладонь.

Подоспевшей официантке Хайретдинов только кивнул. Наверное,та знала его обычный заказ.

— Как самочувствие?

Владимир только махнул рукой, не отрывая взгляда от лицаХайретдинова. Уверенного, очень-как-бы-мягкого лица.

ЧТО ТЫ ТЯНЕШЬ, АЗИАТ ЧЕРТОВ…

Перед Хайретдиновым поставили кружку светлого пива. РашидГулямович отпил, снова перевел взгляд на Романова.

— У меня есть к тебе предложение. По пяти позициям.

Романов едва не расплескал поднятую кружку.

— Рашид… это много.

— Понимаю, дорогой. Но ты не первый день дела ведешь, верно?А позиции легкие, осилим.

Он достал из кармана листок. Положил на стол передВладимиром.

— Перепиши.

Романов взял листок, слегка удивляясь тому, что пальцы недрожат.

«Зальцман Аркадий Львович. Москва. Философ.

Корсаков Кирилл. Москва. Школьник».

Владимир посмотрел на Хайретдинова, немо спрашивая, те ли«позиции» ему предложили. Рашид Гулямович кивнул.

«Шедченко Николай Иванович. Киев. Должен находится в городеСасово. Военный.

Заров Ярослав Сергеевич. Алма-Ата. Должен приехать в Москву.Писатель.

Корнилова Анна Петровна. Сасово. Врач».

Романов, сминая листок, поднес к губам кружку. Глотнул.

— Я не понимаю… — хрипота прорезалась в голосе даже послепива.

— Чего? Мало данных? Ты говорил, что твой сотрудник работаети по таким…

Он то ли действительно не понимал, то ли издевался. ФИЛОСОФ,ШКОЛЬНИК, ВОЕННЫЙ, ПИСАТЕЛЬ, ВРАЧ… Матерь божья, зачем?

— Я не понимаю смысла этого предложения, — повторил Романов.

— А это обязательно? — Хайретдинов протянул руку, выдирая изего пальцев скомканный листок. Бережно разгладил.

— Нет, но… — Романов заколебался. Как отреагирует Корректорна предложение убить пять непричастных ни к бизнесу, ни к политике лохов?Включая ребенка. — Я хотел бы понять сам. Понимаешь, позиции… странные.

— Скажем так — оставить их на рынке крайне вредно для дела,— Рашид Гулямович вновь положил листок на стол, слегка прихлопнул рукой.

ИНФОРМАЦИЯ? ОНИ ЧТО-ТО УЗНАЛИ… УВИДЕЛИ?

Романов вновь посмотрел на фамилии.

— Мой сотрудник в отпуске. Была… э-э… незапланированнаяработа. Он появится лишь через неделю.