(ВЫХОДИ, ГОВНЮК МАЛЕНЬКИЙ)

– Читается «роке», – говорил папа. – Если хочешь, научу тебяиграть.

– Может быть, – сказал Дэнни странным тоненьким бесцветнымголоском, от которого родители обменялись поверх его головы озадаченнымвзглядом. – Но мне может и не понравиться.

– Ну, если не понравится, док, силком тебя никто играть незаставит. Заметано?

– Заметано.

– Тебе нравятся вон те звери? – спросила Венди. – Этоназывается «художественная стрижка деревьев». – По другую сторону ведущей кРОКЕ тропинки росла живая изгородь, подстриженная в форме разных зверей. Своимиострыми глазами Дэнни сразу разглядел кролика, собаку, лошадь, корову и еще трифигуры покрупнее, похожие на резвящихся львов.

– Из-за этих зверей дядя Эл и подумал, что работа как раздля меня, – сказал ему Джек. – Он знает, что я, когда учился в колледже,работал в фирме, занимающейся парковым хозяйством. Это такой бизнес, когдапомогаешь людям содержать газоны, кусты, живые изгороди. Я подстригалрастительность одной даме.

Венди хихикнула, зажав рот рукой. Взглянув на нее, Джексказал:

– Да, я подстригал ей растительность, по меньшей мере раз внеделю.

– Муха, кыш, – сказала Венди и опять хихикнула.

– Красивые у нее были живые изгороди, пап? – спросил Дэнни итут родители взорвались хохотом. Венди так смеялась, что по щекам потекли слезыи пришлось доставать из сумки салфетку.

– Это были не звери, Дэнни, – сказал Джек, когда снова взялсебя в руки. – Это были карточные масти. Пики, черви, трефы, бубны... Ноизгородь, видишь ли, разрастается...

(ПОЛЗЕТ, сказал Уотсон... нет, не изгородь, давление вкотле. ЗА НИМ НУЖЕН ГЛАЗ ДА ГЛАЗ, А ТО ПРОСНЕТЕСЬ ВЫ ВСЕЙ СЕМЕЙКОЙ НА ЛУНЕ,МАТЬ ЕЕ ТАК!)

Они, озадаченные, смотрели на него.

– Пап? – спросил Дэнни.

Посмотрев на них, он заморгал, словно возвращаясь откуда-тоиздалека.

– Она разрастается, Дэнни, и теряет форму. Поэтому раз илидва в неделю приходится ее подстригать, пока не станет так холодно, чтоизгородь перестает расти до следующей весны.

– Да тут и детская площадка есть, – сказала Венди. – Ах ты,мой везунчик.

Детская площадка располагалась за древесными скульптурами.Две горки, большие качели с дюжиной прикрепленных на разной высоте сидений,гимнастические снаряды, тоннель из цементных колец, песочница и домик – точнаякопия самого «Оверлука».

– Нравится, Дэнни? – спросила Венди.

– Еще бы, – ответил он, надеясь, что в голосе прозвучитбольше воодушевления, чем он чувствует. – Тут приятно.

Детская площадка была огорожена не бросающейся в глазаметаллической сеткой, дальше виднелась широкая, засыпанная щебнем подъезднаядорога, ведущая к отелю, а за ней – сама долина, обрывающаяся в ярко-синееполуденное марево. Слова «изоляция» Дэнни не знал, но объясни ему кто-нибудь,что это такое, он так и ухватился бы за него. Дорога, ведущая обратно вСайдвиндер и дальше, в Боулдер, лежала далеко внизу, напоминая длинную чернуюзмею, которая решила немного вздремнуть на солнышке. Дорога, которая закроетсяна всю зиму. От этой мысли Дэнни слегка задохнулся и буквально подпрыгнул,когда папа положил ему руку на плечо.

– Как только будет можно, дам тебе попить, док. Сейчас онинемного заняты.

– Конечно, пап.

Из конторы с видом человека, отстоявшего свою позицию, вышламиссис Брент. Спустя несколько минут она широким шагом победоноснопрошествовала через парадную дверь, а за ней, сражаясь с восемью чемоданами,изо всех сил спешили два рассыльных. Дэнни наблюдал из окна, как, подогнав ккрыльцу длинную серебристую машину миссис Брент, из нее вылез человек, своейсерой формой и кепи схожий с армейским капитаном. Приподняв при виде миссисБрент кепи, он побежал открывать багажник.

И в одном из случающихся у него время от времени озаренийДэнни уловил законченную мысль миссис Брент – мысль, плывущую над той невнятнойсумятицей чувств и красок, которую он обычно воспринимал, когда вокруг бываломного народу.

(ХОТЕЛА БЫ Я ЗАБРАТЬСЯ В ЭТИ ШТАНЫ)

Морща лоб, Дэнни наблюдал, как рассыльные ставят в багажникчемоданы. Она довольно пронзительно смотрела на мужчину в форме, которыйнадзирал за погрузкой. Зачем ей штаны этого дяди? Ей что, холодно даже вдлинной шубе? А если ей так холодно, почему она не наденет свои штаны? Его маманосила штаны почти всю зиму.

Человек в серой форме закрыл багажник и вернулся, чтобыпомочь миссис Брент сесть в машину. Дэнни не сводил с них глаз: вдруг онаскажет что-нибудь про штаны? Но она только улыбнулась и сунула ему доллар – начай. Через минуту она уже выводила длинный серебристый автомобиль по подъезднойдороге к воротам.

Дэнни подумал, не спросить ли у мамы, зачем миссис Брентмогли понадобиться штаны шофера, но отказался от этой мысли. Иногда вопросыприносили только неприятности. Такое уже с ним бывало.

Поэтому вместо того Дэнни втиснулся на маленький диванчикмежду сидящими рядышком мамой и папой, которые наблюдали, как народвыписывается возле стойки. Он радовался, что они счастливы и любят друг друга,но не мог избавиться от легкой тревоги. Он ничего не мог с ней поделать.

Повар совершенно не соответствовал представлениям Венди отипичном персонаже с гостиничной кухни. Начать с того, что к подобному лицуследовало обращаться «шеф» – о простецком «повар» и речи быть не могло:поварихой Венди становилась тогда, когда, свалив у себя на кухне в смазаннуюжиром кастрюльку «Пирекс» все остатки, добавляла туда вермишель. Далее,кулинару-чародею из такого отеля, как «Оверлук», реклама которого размещалась вразделе «Курорты» нью-йоркской «Санди таймс», следовало быть низеньким,кругленьким, с одутловатым (как у Пончика Пиллсбери) лицом, непременноукрашенным тоненькими, будто нарисованными карандашом, усиками в стиле звездмузыкальных кинокомедий сороковых годов; ему следовало быть темноглазым, атакже иметь французский акцент и омерзительный характер.

Темноглазым Холлоранн был – но и только. Он оказался высокимнегром со скромной стрижкой «афро», уже чуть припудренной сединой. У него былмягкий южный выговор и он много смеялся, обнаруживая зубы, слишком белые ировные, чтобы быть настоящими. Наверняка это был протез от Сирса и Робакаобразца 1950 года. Парочка таких протезов была у отца Венди, он прозвал их«робакерами». Бывало, за ужином отец комично выталкивал их изо рта... теперьВенди припомнила, что так бывало каждый раз, как мать выходила на кухню или ктелефону.