– Вот, кстати, об этнографии… – произнесла она как ни в чемне бывало. – Этнография меня всегда интересовала. Что делают поляки,увидев симпатичную блондинку в одних шортиках, давно потерявшую невинность?

Если она рассчитывала смутить трепетную душу славянина из-за«железного занавеса», то крупно промахнулась – видывал Мазур подобное неединожды, в руках держал…

Он ухмыльнулся и преспокойно ответил:

– Поляки, солнышко, в таких случаях очень даже запростомогут с блондинки и шортики снять, а потом кучу всяких фривольностей сотворить.

– За чем же дело стало? – перехватив взгляд Мазура, онавдруг фыркнула: – Эй, ты, часом, не подумал, будто я из профессионалок? Честноеслово, я бескорыстная любительница. Просто понимаешь ли… Потом мы все будемужасно респектабельными и примерными – муж, карьера, репутация, дети… А пока яеще беззаботная студентка, нужно оттопыриться так, чтобы было что вспомнить. Мыс подругами здесь уже шестой день, от скуки остервенели – ну нет подходящихпарней, и все тут, одни уроды да женатые в компании супружниц… Ну?

Мазур по-прежнему допускал за происходящим ловушку, любойхитрый ход неизвестно чьих спецслужб, – но что поделать, ситуациятребовала немедленных действий. А посему он, не колеблясь, подхватиллегкомысленную студенточку в охапку и переправил на постель, уже черезнесколько секунд убедившись, что блондинка она самая натуральная. Всепоследовавшее за этим как нельзя более вписывалось в концепцию дружбы народоввообще, и польско-канадской в частности. Дружба народов проходила пылко,разносторонне и с фантазией, наглядно опровергая брехню западных пропагандистово том, что две социальные системы разделены непроходимой пропастью, а западныймир и советский блок никогда не смогут найти меж собой общий язык. Видали бони…

Прошло довольно много времени, прежде чем дружба народовполучила некоторую передышку, и представители двух социальных систем умученноуспокоились, лениво поглаживая друг друга.

– Точно, на следующий год поедем в Польшу, – заключилаДжоанна, умело охальничая пальчиками. – Может, там все не так и ужасно?

– Да ну, какие там ужасы…

– А меня там не начнут вербовать, если я в Польше буду стобой спать? Сфотографируют украдкой…

– Глупости, – сказал Мазур. – Ты что, знаешькакие-то секреты?

– Да никаких я секретов не знаю. Просто пишут так…

«Самое интересное, что у меня абсолютно те жеподозрения, – подумал Мазур. – Возможно, и не контрразведка.Возможно, это просто девочка-вербовочка. Вербушечка мелкого пошиба, работающаяпо тем, кто приезжает из-за «железного занавеса». Вот смеху-то будет, если нассейчас щелкают, и нынче же ввечеру какой-нибудь скользкий хорь начнет этимифотографиями в харю тыкать. Ну и завербуемся от имени пана Юзефа, что намстоит? Пусть ищут потом в Польше, пока пятки до задницы не собьют…»

Дверь громко стукнула, и он машинально напрягся, – нотут же подумал, что всполошился зря, спецура постаралась бы войти совершеннобесшумно.

И точно, вместо хмурых типов со стволами наперевес появиласьблондинка в красном бикини – не та, что выглядывала утром из окна вместе сДжоанной, незнакомая какая-то. Мазур со свойственной полякам стыдливостьюбыстренько прикрыл кое-что простыней, зато Джоанна и ухом не повела,раскинувшись в непринужденной позе. Только повернула голову:

– Это Алиса, из нашего университета. Алиса, это Джузеф, онполяк, представляешь?

Алиса, присев на краешек постели и меряя Мазура бесстыжимвзглядом, поинтересовалась:

– Судя по твоей довольной физиономии, сделан почин?

– Ага, – сказала Джоанна. – А учитывая, что у нихтам еще куча симпатичных парней, дела обстоят и вовсе прекрасно.

– Можно, я пока к вам присоединюсь?

– Да сделай одолжение, – хмыкнула Джоанна, усаживаясь впостели и потягиваясь.

Глянув на Мазура с потребительским интересом, Алисапритянула к себе Джоанну, погладила по груди, и подружки принялись целоватьсявзасос с большой сноровкой, выдававшей немалую практику. Стало ясно, что Мазуравот-вот затянут в вовсе уж растленные буржуазные забавы. Он в принципе был и непротив – ситуация вынудила, так что нечего опасаться взбучки по партийнойлинии, – но хорошо понимал, что сослуживцы сидят сейчас как на иголках,гадая о его судьбе, просчитывая все мыслимые варианты и ожидая самого худшего.Делу время, потехе час…

Он бочком-бочком соскользнул с постели, прежде чем до негоуспели добраться расшалившиеся подружки, смаху запрыгнул в штаны и сталпродвигаться к двери. Едва не налетел на третью жиличку – довольно симпатичнуюшатенку в коротком пестром платьице, вежливо посторонился.

– Джузеф! – с укором позвала Джоанна.

Милая, великолепная! – проникновенно сказалМазур. – Ты была прекрасна, я тебе безмерно благодарен, но мы, поляки,люди ужасно старомодные. Что поделать – католическая страна, застарелыепредрассудки… Для меня это уже чересчур, я лучше назначу тебе свидание, и мыбудем романтически гулять вдоль морского берега.

Он галантно раскланялся и выскочил наружу под взрывдевичьего хохота. Успел еще услышать, как Алиса жизнерадостно пообещала:

– Ничего, сами доберемся…

Ханжески закатив глаза, Мазур размашистыми шагами направилсяк своему домику, ни о чем особенно не беспокоясь. Существовала, конечно, слабаятеоретическая вероятность, что за время его отсутствия всех остальных повязаливраги, но ей противоречили два железобетонных практических факта. Во-первых,захвати кто-то в плен группу, ни за что не оставили бы Мазура разгуливать насвободе, с девочкой развлекаться. Во-вторых, если бы его друзей попыталисьбрать всерьез, ни за что не застали бы врасплох. Не те ребята, какое коварствовраг ни измысли. В случае чего шум стоял бы сейчас на десять верст в округе,отовсюду торчали бы ноги незадачливых агрессоров, мирные туристы с воплямиразбегались бы подальше от канонады ополоумевшими толпами, и пламя вставало быдо небес.

Он шагнул через порог, встретил профессиональнонастороженные взгляды Вундеркинда и Лаврика. Сменивший Куманька Викингбдительно прилип к окну.

– Итак? – без выражения спросил Вундеркинд.

– А что там спрашивать? – ухмыльнулся Лаврик. –Насколько я могу судить по своему скромному жизненному опыту, вон те пятна унего на шее в народе именуются засосами. Эвон как жемчужные зубки отпечатались…– Он прищурился. – И она, конечно же, не мешкая, сделала к тебевербовочный подход, ты размяк и в темпе Родину продал за смешные деньги…

– Вот за это я тебя и люблю, – устало сказалМазур. – За твой неиссякаемый оптимизм и веру в людскую порядочность.

– Работа такая, – спокойно сказал Лаврик.

– Нет уж, милый друг, – сказал Мазур убежденно. –Не на мне ты заработаешь очередную звездочку, не надейся.