— Палыч вернулся. — Но в нашей квартире появилсявовсе не Палыч.

— Лия, — позвала Зойка и с усмешкой пояснила:

— К тебе.

В кухню вошла девушка лет двадцати, с длинными светлымиволосами, заплетенными в косу, большие зеленоватые глаза ее смотрели на мир срадостным изумлением. Впрочем, сейчас гостья выглядела робкой просительницей издорово волновалась.

— Вы Виталия? — спросила она с легким заиканием инерешительно улыбнулась.

— Да, — кивнула я, пытаясь сообразить, кто передо мной.Зойка догадалась раньше, за спиной гостьи привалилась к стене, сложила на грудируки и ухмылялась.

— Меня зовут Лена, — пролепетала девушка.

— Очень приятно, — ответила я, все еще теряясь вдогадках, — Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо, — Она устроилась на краешке табуретки —Извините, что я к вам пришла… наверное, надо было позвонить. Вдруг вы незахотели бы меня видеть? Но я должна была… я хотела поговорить с вами, мнеобязательно надо…

— Отлично, — кивнула я, начав кое-что понимать.

— Вы ведь знаете, кто я? — Она так волновалась,что проглатывала слова.

— Нет, — ответила я.

— Нет? — В ее глазах мелькнул испуг, — РазвеВлад не говорил вам? Я имею в виду…

— Извините, он не назвал вашего имени, оттого я несразу сообразила. Хотите чаю?

— Нет-нет. Не беспокойтесь. Воды, если можно. Знаете, яочень волнуюсь…

Я протянула ей чашку, она жадно сделала несколько глотков ипоставила ее на стол. Я приглядывалась к неожиданной гостье. Мы были похожи.Рост, цвет и длина волос, цвет и разрез глаз. Губы у нее полнее моих, а нос сгорбинкой, у меня едва заметная ямка на подбородке, это от отца… а в общем,здорово похожи. Само собой, нас не спутаешь, но сходство налицо. Славкины вкусыостались неизменны. Что ж, похвальная приверженность устоям. Глаза у нее оченькрасивые. Не сами глаза даже, а их выражение. Подкупающие доброта и наивность.Интересно, пять лет назад я тоже выглядела такой же дурочкой? Она посмотрела наменя и поспешно отвела взгляд в сторону.

— Виталия… какое у вас редкое имя… и красивое. Оченьидет вам. Извините, не подумайте, пожалуйста, что я пытаюсь загладить своювину, то есть, конечно, я виновата и знаю это.

— В чем? — удивилась я.

Она растерянно замерла, приоткрыв рот.

— Что?

— В чем виноваты? — повторила я.

— Я… я… вы были… там, а я… Он не виноват. Он любил вас.По настоящему. Но так случилось. Влад говорит, это судьба. Я пыталась бороться,но это чувство выше нас… вы не должны его осуждать. Он вас любил…

— Я знаю, — сказала я совершенно серьезно. Онавновь замерла, растерянно что-то выискивая в моем лице. — Пять лет большойсрок. Я успела разлюбить за это время. Рада, что и Влад тоже. Хорошо бы явыглядела, если б он ждал меня, а я, вернувшись, заявила: извини, любимый… Такчто все к лучшему в этом лучшем из миров.

— Вы говорите не правду, — вздохнула она. —Вы… вы добрая. Да, я знаю, я по глазам вижу. — В этом месте Зойка закатилаглазки и выдала такую улыбку, что я разозлилась. — Вы хотите меняуспокоить, чтобы я не чувствовала своей вины.

— А вам непременно нужно быть виноватой? — невиннополюбопытствовала я.

— Что? Ах, нет. Просто я представляю, что вычувствуете. Это такой ад в душе…

— Это точно, — хихикнула Зойка и тут же замерла ссуровым выражением лица.

— Видите ли, меня сейчас мучают иные проблемы. Вресторане произошло убийство. А с моей биографией это очень некстати. В общем,ад в душе имеет место, но по другому поводу.

— Убийство? — испугалась Лена, — Какоеубийство? Кого убили?

— Нашего непосредственного начальника. Владимира Юрьевича.

— Володю убили? — не поверила она.

— Точно. Этой ночью или утром. Вскрытие покажет.

— Влад мне ничего не говорил.

— Наверное, у него не было времени.

— Боже мой… вы извините, можно мне позвонить от вас?

— Ради бога. Телефон в коридоре.

Девушка выпорхнула из кухни, а Зойка головой покачала.

~ Твой Славик ловкий парень, на что попало не зарится. И чтоза черт, скажи на милость, свел их вместе?

Ответить я не успела, вернулась Лена, пролепеталаскороговоркой:

— Там никто не отвечает. — И вроде бы забыла,зачем пожаловала сюда. Если честно, меня это порадовало. Глупее разговоров мневести не приходилось, если не считать случая двадцатилетней давности, когдаНинка злобно выговаривала мне за то, что я выпросила у родителей велосипед, аей хотелось новые босоножки. Мама ее пристыдила, и Нинка со слезами на глазах впорыве высочайшей сестринской любви попросила купить мне велик, а я изупрямства трясла головой и твердила: «Не надо». В результате мы остались безвелика и обуви — наши родители были практичными людьми, — Это ужасно,правда? — испуганно спросила она.

— Убийство? Конечно. Вам сейчас лучше быть рядом сВладом.

— Да-да, в такой момент необходим близкийчеловек, — Она шагнула ко мне, взяла мою ладонь и сжала обеимируками. — Я рада, что мы познакомились. Вы такая хорошая. Я уверена, мыподружимся…

— И будем любить его вместе, — закончила Зойка,закрыв за гостьей дверь. — Сколько ж дураков на белом свете. Но эта просторедкий экземпляр. Добрая ты моя, что ж не обнялась с девкой, ей ведь надо было,чтоб ты слезу пролила да все простила.

— Отвяжись, — фыркнула я, — Не о том головаболит.

— Что верно, то верно. Девчонка дурочка. Славка подлец,исковеркает ей жизнь, как тебе когда-то.

— Свою жизнь я сама исковеркала, и Славка здесь ни причем.

— А девчонка-то права — уж больно ты добрая. ВиталияКонстантиновна.