"колониальных товаров", и в основном мы уделяли время знакомству с местными достопримечательностями. Именно с ним в Одензее увидал я дом сказочника Андерсена, в Копенгагене — Тиволи, и вопреки инструкции мы съездили на такси в замок Гамлета — Эльсинор. Остались навсегда в памяти прогулки по Любеку и Гётеборгу. Он обладал удивительной способностью вступать в контакт с иностранцами. Не очень хороший английский компенсировал доброжелательностью и умением говорить на смеси языков, используя хорошее знание немецкого и большого количества французских слов.

— Знаешь, — говорил он. — Не бойся говорить с людьми, нашего языка не знающими. Главное — желание и смелость. Ведь люди везде одинаковые и думают, как правило, об одном и том же. К тому же мы принадлежим к людям начитанным и знаем массу иностранных слов, но не умеем ими пользоваться. Нужно только собраться мозгами и найти близкое по значению слово, добавить к ним выражение лица, движение руками, и дурак догадается, что тебе нужно, пусть и не сразу. Запасись терпением, нужно немного времени на то, чтобы врубиться. Достаточно того, что он остановился, значит, он наш. Люди от природы все любопытны в той или иной мере, и если есть время, они постараются это любопытство удовлетворить. Кроме того, за границей привыкли к любознательным туристам и считают за честь побеседовать с теми, кого интересует их город. Вот и дави им на этот мозоль. И забудь про скромность, в данном случае она совсем не украшает человека.

Пройдет совсем немного времени, и я смогу убедиться в том, что Чижиков во многом имел свой взгляд на жизнь, и это оказало влияние на его дальнейшую судьбу. Кто-то считал чудачеством его поступки, кто-то неуравновешенностью и хулиганством, но близко знавшие его люди любили Адольфа за искренность, верность своим идеалам, и друзьям. К последним, как я убедился потом, относился и я, ибо, появившись в моей жизни в раннем детстве, он бескорыстно помогал мне до своих последних лет, ничего не требуя взамен.

ОБРЕТЕНИЕ ТЫЛА

— Хорошая жена для моряка очень важна, от нее зависит многое, а вернее, пятьдесят процента успеха. Удача моряку нужна, но она может быть, а может и не быть. Всем известно, что фортуна — вещь капризная. Лучше ее для моряка надежная жена — крепкий тыл на всю жизнь.

Так говорит мне явно расстроенный Чижиков, с которым мы едем из Локса в Таллин, после того как ему неожиданно пришла замена. На Локсасский судоремонтный завод мы пришли для докового ремонта, и до начала его на трое суток мне предоставили отгул. Ехать в Таллин я не собирался, просто пошел проводить старпома и в последний момент неожиданно для себя сел в автобус. Видимо, это была судьба, и так считать я буду всю оставшуюся жизнь.

Моему поступку Адольф Садокович не удивился и неожиданно завел разговор о женах. — Моряку нужно жениться обязательно молодым, иначе в портах избалуешься или, что еще хуже, попадешься на судне в руки охотниц за мужьями, как правило, дамам с большим опытом ставить рога и при этом прикидываться девственницами. Моряк жену должен взять сам и допустить, чтобы его выбирали, как бычка на заклание, нельзя. Лучше всего жениться на тех, с кем вместе рос, глядя на мать и сестер невесты, можно убедиться в том, что будет с нею потом, хотя "обсклизнуться" тоже можно. Главное для жены моряка — верность, чего-чего, а ожидания на ее долю придется немало. Ждать не все женщины умеют, потому как соблазнов на берегу много, не то, что в море, а жену моряка всякий норовит пригреть. Конечно, хорошо бы найти, которую родители научили дом и семью беречь и любить, скромную и ни шибко умную, может и не очень красивую, но конечно уж не настолько, что никому не нужна. С учетом перспективы роста, капитанская жена должна быть, однако, симпатичной и непременно с изюминкой, иначе он за каждой юбкой на судне волочиться будет, а капитану вряд ли кто из судовых женщин откажет.

Старпом, слегка навеселе после традиционной "отходной", говорит довольно громко, и я вижу, как к нам с интересом прислушиваются в ближних рядах. Чтобы перевести тему разговора, спрашиваю о том, куда его теперь пошлют, но он продолжает свое: — Лучше всего, когда моряк жену свою сам всему научит, это я о домашних делах говорю, если этому ее мать не научила. Теперь сплошь и рядом молодые, а особенно симпатичные дочки, максимум постирать да погладить за собой умеют, а насчет того, чтобы пожрать приготовить или мужика в дорогу собрать — не копенгаген. Поэтому с детьми не тяни, чем раньше дети пойдут, тем быстрее она все по дому научится делать. С детьми не разбалуешься. А если детей не захочет — гони ее в шею или сам уходи, без детей у моряка семьи не будет. Оно ведь как? Ласки да сказки — для плоти смазка, а для ума и души — моряку дети хороши. Так еще мой батя говорил, который при своей жене знал, что к чему. — Наверное, он еще бы долго продолжал, да водитель автобуса включил убаюкивающую музыку и, хлебнув из фляжки виски, чиф замолчал и уснул.

Меня внезапно охватило какое-то неясное беспокойство. Куда еду и зачем, почему сел в этот автобус? Так, чего доброго, старпом подумает, что напрашиваюсь нему в гости. Я встал и прошел на заднее сидение, где было свободное место, так, чтобы мне были хорошо видны его вещи, решив, что сойду на ближайшей к городу остановке.

Смятение не проходило, пока я не вспомнил о родителях Валентины и последнем с ними чаепитии. Спокойствие вернулось вместе твердым с решением, что нужно делать в Таллине. Сошел на Маяка, в последний момент, разбудив старпома, и быстро попрощался, договорившись о встрече с ним на следующий день.

Через тридцать минут на улице Пикк купил в кафе коробку конфет, торт и направился по Виру к остановке автобуса, идущего в Нымме. Шел в некотором смятении и раздумывал, не купить ли мне еще цветов и бутылку вина, и тут кто-то взял меня за рукав плаща. Я обернулся, и дыхание перехватило. Передо мной стояла она, смущенная и еще более красивая, чем раньше, и смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Некоторое время мы стояли посреди тротуара, не говоря ни слова.

— Вот я и нашла тебя, — выдохнула она, не опуская глаз.

Родители нашему приходу не удивились, видимо, меня здесь ждали. Отец, отложив в сторону газету, спросил: — На