– Хм. И с чего вы планируете начать? – осведомилсяПеригорский.

– С того, чтобы найти ее следы в том районе, где еевысадил водитель.

– Да ни черта там не нашли! – Лямина заделасамоуверенность этого выскочки, которому шеф почему-то доверял беспрекословно.

– Значит, не там искали.

«В Хамельн он вошел в окружении визжащих детей – они небоялись приблизиться к Крысолову. Под звуки дудочки, размахивая шестом,дребезжащим и звенящим бубенчиками, приплясывая и подпрыгивая, Крысолов шел погороду, а дети бежали за ним, передразнивая его походку. Они орали, протягивалируки к шесту, и он отвесил пару затрещин самым крикливым и наглым, теребившим идергавшим его за подол и пытавшимся повиснуть на мешке за его спиной. Мешок оноберегал очень тщательно.

Стражники, охранявшие город, пропустили егобеспрепятственно. Попробовали бы не пропустить! Мост через ров был опущен, и понему тонкой струйкой тек небогатый люд – все больше крестьяне на телегах,заваленных мешками. Они шарахались от Крысолова в сторону, крестясь, и всеразговоры смолкали при его приближении, стоило только людям разобраться, откудадоносится пение дудочки.

Когда он очутился за городскими воротами, неожиданнораздался звук, который заглушил и вскрики, и разговоры, и уж подавно слабыйголосок его игрушки. Звон колокола. «Дон-н-н! Дон-н-н! Дон-н-н! – отбивалколокол, и ему вторил другой: – Дин! Дан! Дон-н-н-н!» Словно городвстречал Крысолова, одновременно и приветствуя, и угрожая: тяжелый колокольныйзвон плыл в небе, растекался по улицам, и дудочкин напев казался слабым ибеспомощным, словно придавленным им. Но когда смолкли колокола, дудочкавернулась в свое право, и снова зазвучала простенькая мелодия. Крысоловпридумал ее сам много лет назад, с тех пор всегда играл только ее, оказываясь вновом месте, и считал чем-то вроде своего талисмана. Поэтому ему непонравилось, как некстати пробили колокола. Второй его талисман находился всумке, и он чувствовал, что давно пора его проверить. Но сейчас время былосовсем неподходящее. Нужно подождать, когда он окажется в одиночестве.

Женщины, высыпавшие навстречу, смотрели на него расширеннымииспуганными глазами, а некоторые принимались визжать куда громче своихотпрысков и удирали либо застывали на месте как вкопанные – видно, давненько вих городе не появлялись крысоловы, а если появлялись, то выглядели иначе. «Ктому же не каждый день увидишь слугу Дьявола», – с внутренней усмешкойподумал Крысолов. Но он заметил и заинтересованные взгляды. В одном из окон, незакрытых ставнями, мелькнуло его отражение: высокий, худой, заросший человек ссиними глазами. Мать была синеглазой, он пошел в нее. Несколько женщин из тех,которых он покупал, говорили, что у него удивительные глаза – но он не верил:конечно же, лгали, чтобы вытащить из него побольше монет. Некоторые проявлялиудивительную настойчивость в попытках встретиться с ним снова, но и это былообъяснимо: он всегда платил, и платил щедро.

Оглядевшись, Крысолов увидел: мужчины в городе почти всебыли с гладкими щеками и подбородками – значит, и сюда пришло поветрие сбриватьволосы на лице.

У многих детей он заметил в руках игрушки – вертушки напалках, бешено крутившиеся, когда их лопасти попадали под сильный порыв ветра.Их громкий стрекот заполнял улицы, и непрерывно то здесь, то там начиналатрещать новая вертушка. Крысолов видел, как мальчишки, собирающиеся драться,втыкали палки между камней мостовой и вцеплялись друг другу в волосы, словнодикие звереныши. Он никогда не испытывал симпатии к детям, но эти были особеннозлобны и яростны.

Он чувствовал присутствие крыс, и близкое присутствие, но ниодного зверька не попалось ему на глаза, хотя он обшаривал улицу внимательнымвзглядом, стараясь замечать все детали. Он уже начал опасаться, что толстухасоврала ему или все выдумала, потому что город, на первый взгляд, вовсе не былохвачен страхом, как те деревни в Вестфалии. И вид у жителей был озабоченный, ау некоторых испуганный, но то был страх, вызванный его появлением.

И все же толпа, сопровождавшая его, незаметно разрослась.Теперь за ним следовали не только дети, но и взрослые, которые хоть и опасалисьвступать в разговоры с пришельцем, но перекидывались фразами между собой,словно бы не замечая его, будто шли по своим делам и случайно встретились. Лишьодин человек осмелился приблизиться к нему и теперь волочился рядом, почтивплотную, хотя Крысолов предпочел бы, чтобы тот отошел подальше – старый,изъеденный язвами и покрытый коростой старик в лохмотьях, вонючий, какразлагающийся крысиный труп. Дети тыкали в него палками, а старик огрызался,оскаливая оставшийся во рту десяток гнилых зубов. И все время бормотал,бормотал, так что в конце концов Крысолов начал прислушиваться к тому, что жеон бормочет.

– Говорят добрые люди, и злые тоже, и те, кто не добрыеи не злые, каких большинство, – бубнил старик себе под нос, но вполнеотчетливо, так что Крысолов слышал каждое слово, – что появилисьудивительные крысы, с длинной шерстью, такой длинной, что они кажутсязаволосевшими. Еще говорят, что среди черных видели таких крыс, каких никогдане появлялось раньше, – с белой шерстью, такой белой, словно срезали ее совец. И говорят также, что от союза белых и черных крыс рождается раз в сто леттакая тварь, которая приходит, чтобы истребить род людской, и узнать ее можнотолько по знаку зверя за левым ухом и еще по запаху, потому что пахнет от неемолоком, а всем известно, что крысы выкармливают своих отродий желчью, а немолоком. И молоко той твари нужно для того, чтобы выкормить сына дьявольского,ибо из всех живых существ никто, кроме крысы, не согласился на такой грех передГосподом Богом нашим. И еще говорят… – старик понизил голос, – чтоони разносят черную смерть.

Крысолов вздрогнул и сбился с шага, но не остановился и неподал вида, что расслышал последние слова. Все, что бормотал вонючий нищий доэтого, было обычной бессмыслицей, которой Крысолов наслушался невероятноеколичество за годы своих странствий. Но черная смерть не была бессмыслицей.

Он повернулся и посмотрел на старика, но тот с неожиданнымпроворством вдруг скользнул в толпу детей, с верещанием рассыпавшихся в разныестороны, и исчез в темном переулке, сверкнув на прощанье неприличной прорехой всвоей дырявой одежде. Крысолов проводил его мрачным взглядом. Впрочем, правдуговорил нищий или врал, но сказанное им следовало запомнить.

Они двигались по главной улице города туда, где острымииглами шпилей целился в проплывавшее над ним брюхо облака собор. Издалеказавидев его, Крысолов поразился тому, насколько тот огромен ивеличественен. Но отчего-то чем ближе они подходили, тем меньше казался собор,и когда стискивавшие их справа и слева дома расступились и Крысолов очутился наглавной площади, впечатление ошеломительной грандиозности рассеялосьокончательно. Собор как собор, подходящий для богатого города.

Рядом не такая высокая, но куда более основательная,громоздилась ратуша – мрачное каменное здание, больше похожее на тюрьму. Вокруг– опустевшие лавки, оставленные деревянные лотки, под которыми все вычищенотак, словно торговцы, уходя, вылизали площадь языками.