– Достаточно будет просто сломать.

– Но он ведь дорогой.

– Дорогой, – Лиарон кивнул. – Но раз мы уже здесь, то я хотел бы показать тебе его эффект, чтобы ты знала, как он действует, и могла ему сопротивляться.

– Воздействию можно сопротивляться? – честно говоря, я плохо себе представляла, как можно влюбиться в другого человека моментально.

– Скажем так, ты ощутишь влюбленность, но сможешь распознать воздействие артефакта. Это знание поможет тебе мыслить более рационально.

Сказав это, Лиарон подхватил со стола нож и уколол себе палец, а потом тщательно обмазал своей кровью кулон. Я же наблюдала, как кровь буквально впитывается в артефакт. Спустя пару минут все прекратилось.

Вернее, кровь прекратила впитываться, зато я ощутила себя весьма странно. На мгновение показалось, что меня кто-то толкнул сзади. Я еле заставила себя стоять на месте. Сглотнула, начиная понимать, что имел в виду Лиарон. Я влюбилась. Резко, бесповоротно, отчаянно и настолько сильно, что у меня темнело в глазах от мысли, что сам Лиарон вряд ли любит меня.

Отступив на шаг, я тряхнула головой, будто пытаясь сбросить навеянный морок.

– Как ты? – спросил Лиарон, а я едва не задохнулась от силы чувств, вскипевших во мне от простого вопроса. Он беспокоится обо мне. Смотрит так внимательно, волнуется. От осознания этого счастье, словно пузырьки шампанского, заискрилось внутри, вырываясь наружу улыбкой.

– Все хорошо, – ответила, хватаясь за дверь. – Просто не подходите ближе. Иначе… я и вовсе сойду с ума, – выдохнула, поджимая губы и зажмуриваясь. Нестерпимо захотелось заплакать. – Уберите это, пожалуйста.

В следующий миг я услышала тихий хруст, а потом все прошло. Вот так просто. Секунду назад я едва могла дышать из-за того, что находилась в одной комнате с объектом своей влюбленности, а сейчас ничего этого во мне уже не было.

Открыв глаза, тихо выдохнула, несколько шокированно глядя на Лиарона.

– Это был… необычный опыт, – высказалась я, уже другими глазами рассматривая все вокруг.

– Зато теперь ты всегда сможешь определить искусственно наведенные чувства.

– Да уж, определенно смогу, – кивнула я. – Но всё-таки, зачем вы этим занимаетесь?

– Потому что это мой талант.

– Талант?

– Идем отсюда. Не думаю, что подобное место подходит для продолжительного разговора.

Я не стала спорить, лишь мельком еще раз окинула мастерскую и вышла в коридор. После мы всё-таки позавтракали, а потом отправились медленно гулять по дому. Сидеть сейчас мне не хотелось. Кажется, Лиарону тоже.

– Возьмем, например, зверо с сущностью паука, – начал свой рассказ Лиарон, когда я ему напомнила о таланте. – Паук любит ткать. Поэтому паук постарается найти работу, связанную именно с тканями. Пусть это будет пошив одежды, вязание, изготовление ковров или пошив штор. Неважно. Ему главное, чтобы работа была связана с тканями и созданием из них чего-либо. Это его предрасположенность, но кроме этого у такого паука вполне может иметься и какой-нибудь иной талант. Например, он неожиданно узнает, что очень хорошо умеет рисовать. До того как он узнает об этом таланте, тот его не станет беспокоить, а вот потом – очень даже да.

– В каком смысле? – удивилась я, подумав, что, в принципе, ничего странного во всем этом нет. На земле люди тоже могли управлять, например, какой-нибудь нефтяной империей, а в свободное время рисовать картины или вязать крючком. Ну, кроме того, что талант может как-то беспокоить своего носителя.

– Когда зверо узнает, что у него есть какой-либо талант, то не развивать его он больше не может. Это походит на навязчивую идею. Мысли о нем преследуют и во сне и наяву. Проще поддаться. Хорошо хоть, он не занимает все мое время, – проворчал Лиарон. – Причем некоторые таланты бывают очень сложными, требующими от своего носителя полной отдачи.

– Что вы имеете в виду?

– Взять, например, мой талант. Я не могу просто сделать артефакт и удовлетвориться этим. Нет, я должен пройти все этапы его создания. То есть вырастить самостоятельно растения для зелья, которое потом обязан сварить. Подготовить материалы. Если требуется то же высушенное сердце, то я должен его достать, высушить и самостоятельно растолочь. Найти подходящее заклинание или же создать его. То есть это очень трудоемкий и долгий процесс, но зато артефакты получаются необычно мощными и долговечными.

– Это как-то связано с магией? – спросила, немного растерявшись.

– В какой-то мере, – ответил Лиарон некоторое время спустя. – Думаю, что она просто усиливает то, к чему изначально склонен зверо.

– С растениями понятно, но где вы берете кости и органы?

– Все темные артефакторы состоят на службе у короля, – все-таки ответил Лиарон, хотя я видела, что он сомневается. – Я сотрудничаю с некоторыми отделами законников. Они иногда делают мне заказы. Бывает так, что им нужно мое мнение о каком-нибудь найденном ими артефакте. В общем, по-разному. Оплата либо деньгами, либо материалом.

Я невольно передернула плечами. Понимаю, что после долгих лет органы и кости человека для Лиарона стали просто материалами, но слышать это было всё-таки весьма странно.

– А они берут их у преступников, я так полагаю?

– Не только, – Лиарон пожал плечами. – В Оханке каждый день кто-то умирает. Своей смертью или насильственной, но умирает.

– Но разве это этично?

– Этично? Зверо, живущие в Оханке, иной раз ничем не лучше преступников. Многие из них неоднократно убивали или насиловали. К тому же в самых удаленных пещерах процветает звероедение, то есть из-за недостатка пищи они убивают и поедают себе подобных. И нет, я сейчас не о животных, а именно о зверо говорю. Чаще всего шанс быть съеденным выпадает детям и раненым. К тому же им всё равно, что будет с телом после смерти. Сгорит ли оно, сгниет в земле или же пойдет на темные артефакты.

– Наверное, вы правы, – я вздохнула, стараясь не думать о том, что я вполне могла бы оказаться где-нибудь в такой вот пещере. И меня вполне могли бы изнасиловать, убить, а потом еще и съесть. От представленной картины по спине пробежал холодок.

Отчего-то вспомнились слова Рики, когда она сказала, что нам еще повезет, если нас продадут в бордель. Кто знает, какие еще таланты могут быть у зверо. Вдруг эта странная магия толкает кого-нибудь делать, например, роспись по живому телу с помощью раскаленного прута, а потом снимать эту кожу и натягивать на рамку.

От подобных мыслей затошнило. На воображение я никогда не жаловалась, поэтому представила все весьма отчетливо. Мне оставалось лишь надеяться, что у меня не будет никаких талантов. Вот уж спасибо, не надо и даром! Одно дело – просто рисовать или вышивать, и совсем другое – творить что-то совсем уж жестокое и ужасное.

Мы еще побродили по дому немного, а потом Лиарон уже знакомо застыл, а его взгляд будто бы обратился внутрь себя.