просто решал небольшую оптимизационную задачку, каких нарешал не одну тысячу. Всё просто: вот исходные данные, а вот ответ. Методы решения приблизительны и тривиальны, но зато надёжны.

Удар сотряс меня, словно швырнув навстречу бетонной стене. Некоторое количество секунд, а может, и часов, кто знает… Время в который уже раз добровольно обходило меня стороной, давая возможность прийти в себя. Это было невероятно, просто так висеть в полной тишине, не думая ни о чём, не томясь ничем, одно большое влажное облако окутывает твой мозг, а ты всё ждешь чего-то…

Но ничто не вечно. Вот уже первые звуки начали прорываться сквозь синапсы моего вновь сосредоточившегося сознания, я отчего-то разом почувствовал дискомфорт от впившегося мне в плечо зазубренного осколка корпуса, завозился, попытался принять положение, хоть отдалённо напоминающее вертикальное.

Потрясение немного отпускало, спадало вызванное им оцепенение, побежали веселее мысли, я медленно, но верно оживал. Почти одновременно пришло осознание нескольких вещей. Я был жив, что уже само по себе любопытно. И поломался я не так чтобы сильно, контузией руки, учитывая высоту, с которой я фактически упал, можно было пренебречь, рана всё равно легкая. И ещё одно… долгожданное объяснение странным звукам, с некоторых пор меня окружавшим, наконец было найдено.

А вот это самое объяснение меня не устраивало в корне. Нет, конечно, всё логично и строго, по всем расчётам я никак не успевал долететь даже до ближайшей Белой Стены. Чего уж говорить… я находился на вольной территории.

Предприняв немалые усилия, проклиная всё на свете, я выбрался из той груды пластикового лома, в который превратился теперь мой аэрон. Рука кровоточила, но несильно, так что я просто перевязал её, как мог, и занялся другими, гораздо более занимательными вопросами. Непогрешимые инстинкты Пилота в точности указывали мне направление, куда мне следовало двигаться, чтобы попасть в точку предполагаемого прибытия, но они совершенно не помогали ответить на вопрос, каким образом я туда доберусь. Вы, должно быть, уже заметили некоторую, скажем так, нехватку информации о вольных территориях, наблюдавшуюся тогда в моей голове. От этого подозрения мои относительно этого места только усугублялись, погружаясь в невероятные дебри первобытных страхов, замешанных на каких-то обрывках разговоров да ещё кое на чём, услышанном мною в своё время от Учителя.

Однако делать всё равно было нечего, ибо оставаться вот так, одному, как перст, посреди непролазных джунглей мне и вовсе не улыбалось.

Неподалёку от кучи бесполезного хлама, оставшегося на месте падения аэрона (как я только уцелел, вот вопрос!), мне удалось отыскать прочный на вид металлический прут, расходившийся на конце лепестками зазубрин. Достаточно прочная опора для моего ещё не совсем пришедшего в себя тела, к тому же, тут я мысленно содрогнулся, прут может стать сносным оружием против дикого зверья, которое, должно быть, кишит поблизости. Осталось плотнее пристегнуть к боку драгоценную фляжку с дезактиватором, ставшую последним доступным мне источником пусть горькой от лекарств, но всё же воды, и направиться в глубь леса, сразу же обступившего меня со всех сторон, нависшего над головой на добрые сотни ярдов.

Занятно, но я при этом как-то даже разом перестал бояться своих виртуальных напастей, атмосфера всего этого, окружившего меня так плотно, что можно сравнить лишь с погружением на глубину океана, когда не продохнуть от чудовищного давления, она дала о себе знать, хватаясь сразу за все нити моей заблудшей души.

Величественность вообще есть свойство, мною особенно подмечаемое, а тут уж…

Единственное, что я мог сделать с собой путного, так это помешать идти вперёд с выпученными глазами и распахнутым ртом. Я даже пытался некоторое время честно заглядывать за широченные стволы и под толстенные изгибы корней, но вот уже вскоре я бреду, совершенно не разбирая дороги, не выдерживая чёткого направления, но попутно непрерывно вслушиваясь и всматриваясь. Что же во мне вызывало такой пристальный интерес? Две вещи.

Первая — очевидной казалась именно хрупкость и беззащитность всего вокруг от вторжения извне, где там мои детские сказки о жутких жертвах Эпохи Покорения?! А вторая… чем дальше я шёл, с каждым собственным шагом моё сознание наполнялось ощущением… узнавания. Ты здесь уже был, говорили все чувства. Не раз, и не два. Я заметил в один момент, что протягиваю, не глядя вперед, руку, а затем точно в ладонь мне ложится толстая, шипованная, просто жуткая на вид ветка, каковую я и отстраняю от себя расчётливым и привычным жестом. Ерунда какая-то.

Я мерно шагал вперёд, всё высматривая, высматривая… это напоминало мне дежавю, профессиональную болезнь техников со станций высоких энергий, что базировались на полюсах планеты. Те часто твердили, что всё вокруг уже было, и не раз. Нетрудно угадать степень монотонности их ежедневного трудового дня. Я же просто поворачивал за ствол огромной сосны и заранее знал, есть ли у её основания муравейник или нет. Несколько раз я даже произносил очередное своё странное предсказание вслух, чтобы придать ему смысл свершившегося факта, что ли, и лишь потом с недоумением стоял и чесал в затылке, как же этот так выходит?

Воистину занимательная выдалась в тот раз прогулка.

Только не до того мне было, чтобы получать удовольствие от такого времяпрепровождения.

Спустя пять часов такого променада я выкинул пустую фляжку и подумал, что нужно найти ручей, и где-нибудь около него и расположиться на ночлег. Уже порядком темнело.

Что же такого кардинального предпринять, чтобы изменить своё плачевное положение, придумать я так и не сумел.

Вечер прошёл в бесплодных размышлениях. Уже когда стало совсем темно, я сумел перебороть страхи, оказавшиеся, как им и положено, совершенно пустыми, скатал форменную куртку в некое подобие подушки и улёгся прямо на землю. Уговаривать себя заснуть не пришлось, разбитое тело, просидевшее притом по моей воле целых два часа в неудобной скорченной позе, буквально застонало от удовольствия, стоило мне выпрямить ноги вдоль лежавшего неподалёку поваленного ствола. Воздух — ничто не шелохнётся. Земля была гораздо мягче и удобнее, чем казалась на вид, так что…

Сознание мигнуло и погасло, устремляясь в заоблачные дали бессмысленных и оттого сладких, как ничто иное, снов.

Что-то зашевелилось поблизости, послышался шорох раздвигаемых не очень осторожными движениями веток, я спокойно ждал.

Звуки шагов подле меня, я протянул руку во мрак чтобы тут же дотронуться до незримой тени. Да, это была Мари, её я бы узнал по одному только аромату кожи.

— Ну ты и спрятался! — воскликнула она. — Так я тебя и потерять могла, вот дурачок.