на два, боясь того, чтоб одним в войне не остаться, потому что уже союзные все оставили, в которое б время мочно о миру радение иметь или, то брося, аще есть надежда и войну весть, осмотриться в том накрепко[1336]. Однако ж, еще подлинника нет. Что впредь будет, покорно извещу. Только чаю того. Помилуй, аще что не так. А чтоб у всех миру не было и до того не допустить, немочно того было сделать. Работал тебе, государю, и работаю, свидетель тому мой Господь Бог. За сим тебе, государю милостивому, премного челом бью. Пронка Возницын»[1337].

10 декабря состоялся четвертый съезд Возницына с турками, ознаменовавшийся, между прочим, активным выступлением английского посла. Турки и посредники дожидались Возницына в конференц-зале; когда он вошел, турки сказали, что желают слышать от него что-нибудь полезное. «И я им говорил: вижду, что господа союзных послы, товарищи мои, счастливей меня на сем случае обретаются: дела свои определили, а иные постановили, а я такого счастья не возмог получить. Однакож, хощу еще сим съездом дела свои подкрепить, авось либо что нечаемым случаем к належащему добру может приттить». Английский посол после этих слов выступил с упреком Возницыну: «И аглинской посол говорил, естли бы де и я так же поступал, такое ж бы счастье одержал. Я его спросил: в чем я не так поступил? Он сказал: противно постановлению их». Маврокордато поспешил прервать этот неприятный диалог. «Видя то, Маврокордат, прервав те речи, почал ко мне говорить, чтоб я с ними говорил о настоящем деле», и затем предложил вопрос, согласен ли государь быть с султаном в миру и на каких условиях. Возницын указал на статьи своего проекта, объявленные им через посредников. Но когда турки сослались на встреченные при переговорах по этим статьям трудности и, указав на желание султана мириться, предложили Возницыну найти какой-нибудь иной способ, то он со своей стороны предложил заключить на малые годы перемирие. Турки долго между собой советовались при молчании посредников, затем изъявили согласие, спросив: «…каким образом и на чем, и на сколько лет? Я, помолчав немного, — продолжает Возницын, — говорил им, чтоб тому перемирью быть на полтора или на два года… Турки сказали: зело добро, лутче на два года, потому что между собою имеем многую отдаленность и надобно к тому время довольное», затем выразили пожелание, чтобы царь для заключения вечного мира прислал в эти перемирные годы послов своих в Царьград. Возницын отказывался предрешать порядок заключения будущего мира, через посольство ли или через чье-нибудь посредство, ссылаясь на то, что не осведомлен о намерениях царя в этом отношении. Это вызвало вспышку со стороны английского посла. «Я им [туркам] говорил, — пишет Возницын, — о том мне невозможно сказать, потому что его царского величества намерения не могу знать, чрез послов ли своих или чрез какое посредство о миру радети изволит. Турки замолчали. Тогда злояростным устремлением, молчав и чернев, и краснев многой испустил свой яд аглинской посол и говорил: уж-де это и незнамо что, что и послов в Царьград не послать! Еще-де и то надобно приложить, что от сего числа в три месяца изволил бы его царское величество дать знать, желает ли быть в миру и на чем? И как пришлет послов своих, и чтоб те дела совершить чрез их же посредство. Да и то-де надобно ныне поставить, чтоб его царскому величеству вновь городов не делать и никаких крепостей не обновлять и не починивать».

Лорд Вильям Пэджет, человек сухой и довольно умеренный в словах, по отзыву Рудзини, sterile peraltro е misurato assai nelle parole, отличался большой опытностью в направлении дел и пользовался большим уважением со стороны турок[1338]. Очевидно, он возмутился излишней придирчивостью и щепетильностью московского посла, не желавшего идти на уступки даже и в деталях. Его слова о трехмесячном сроке, в который царь должен был объявить свою волю, заключали в себе нечто ультимативное, а последние слова о запрещении строить и ремонтировать крепости были явно к невыгоде русской стороны, заинтересованной в укреплении Азова, которое тогда как раз производилось. Эти слова показались Возницыну «наглостью», и он выступил с энергичным протестом. «Тогда я, — пишет он, — видя его наглость и делу поруху, говорил галанскому послу, что он видит, что товарыщ его дела наши вместо посредства и сходства портит и чтоб он от того унял. А ему сказал, что ему так говорить и дела терзать непристойно». Однако слова Пэджета не остались без воздействия на турок: «Турские послы паче всего ухватились за обновление и за строение крепостей, чтоб тому не быть и конечно б о том в договоре написать и о посылке в Царьград послов. Я о том отговаривался всякими мерами, что без воли государя своего поступить на то не могу; а аглинской посол, мне уж не говоря, их наговаривал, пригибаясь к ним, шептал». По поддержанным Пэджетом двум вопросам: а) о присылке русских послов в Константинополь для заключения мира и б) о нестроении крепостей, завязались дальнейшие споры на этом съезде. «Потом турки, умолчав, спросили: что еще? Я сказал: естли на том моем предложении восхощете быть, то у меня с вами мир. Они говорили, что о нестроении крепостей и о посылке послов надобно окончательно написать. Я им то ж сказал; что невозможно мне того учинить. Потом молчали. Аглинской сказал: надобно, то ваше постановление, в чем есть согласие, записать. Я ему сказал, что он слышал, что мы говорили, и секретарь его записывал. Он стоял крепко: надобно самое то дело записать, в чем согласимся. И было того с полчаса, и уже турки почали говорить, чтоб я тем поспешил: мы-де лишнего писать не велим. И так Маврокордат сказывал, а секретарь аглинской писал; аглинской в то писмо многие непотребные слова влагал, Маврокордат не приимал. И написав, отдали дохтуру Петру Посникову; дохтур, прочет, сказал: лишнего ничего нет. А о нестроении крепостей и о посылке послов говорили, что без того нельзя быть. Аглинской говорил, чтоб с того писма писать ему договорные писма. Я ему сказал, чтоб он лишнего не трудился, и так жаль трудов его, а приговорили написать договорные писма и переслаться и на мере поставить чрез секретарев своих. И с тем розъехались».

Возницын 12 декабря написал проект перемирного трактата и отправил к туркам; в этом проекте двух спорных пунктов не было. Ознакомившись с проектом, турки заметили, что надобно написать о посылке в Царьград послов и о