жадину. Все-таки наши ребята трудились, да и условия были неравные.

Девочка взглянула на нее с восхищением и благодарностью.

Цунаде откинулась на спинку кресла.

— Как там Наруто? Не мешался?

— Если бы не он, мы бы полностью провалили миссию.

Цунаде удивилась.

— Вот как? Ладно. Отдыхайте. Хорошо потрудились.

Сарада замялась.

— Цунаде-сама…

— М-м?

— Это правда, что все говорят? — выдохнула Сарада. — Что Орочимару жив.

Цунаде нахмурилась и недовольно скривила губы. Только напоминаний об Орочимару этим утром ей не хватало для полного счастья.

— И ты уже знаешь?

— Да… Но как? Шисуи-сан и Сандайме…

— Сарада, — раздраженно проворчала Пятая. — Иди отдыхай. Вас это не касается.

— Так точно.

Сарада поклонилась и хотела было выйти из кабинета Хокаге, но тут дверь распахнулась, и Изумо с Котецу заволокли внутрь извивающегося орущего мальчугана, за которым волочился длинный синий шарф с грязными следами подошв.

— Корэ! Отпустите меня! Вы не имеете права!

— Хокаге-сама, нарушитель задержан! — отрапортовал Котецу, вытянувшись по струнке.

У Цунаде на лбу вздулись вены.

Эта малявка… Тот самый негодник, который заперся тогда у меня в кабинете!

Цунаде поднялась с кресла и навалилась на стол. Она сверлила мальчишку таким яростным взглядом, что он перестал дергаться и затих, испуганно глядя на нее.

— Так это ты испортил мое лицо на скале?

Мальчик нахмурился.

Он. Несомненно.

Перед глазами вновь всплыла картинка с проклятой надписью, и Цунаде завелась еще больше.

— «Вали отсюда», значит. Да?

Мальчишка склонил подбородок к груди и взглянул на нее исподлобья таким взглядом, словно совсем не боялся вступать с ней в открытое противостояние, а за его спиной была поддержка армии точно таких же еретиков, как и он.

Цунаде рассвирепела и одним ударом кулака разворотила свой рабочий стол. По кабинету разлетелись бумаги. Документы из пачки с проставленными печатями смешивались с теми, что Шизуне еще не успела подсунуть под печать, и в оседающих на пол бумагах дрожал побледневший от ужаса пацан.

Изумо и Котецу отступили от него.

— Ц-цунаде-сама, — заикаясь, осмелилися заметить один из чунинов. — Он внук Сандайме.

Цунаде так зыркнула на него, что тот тут же сжался и отступил еще на пару шагов.

— А я внучка Первого! И что дальше?

Она бесцеремонно шагнула вперед по бумагам, прямо к мальчишке, но фигурку перепуганного ребенка заслонило светло-вишневое платье. Сверкнули красные глаза.

— Не подходите.

Негромкий голос с затаенной угрозой заставил Хокаге остановиться. Цунаде онемела от такой наглости. Учиха Сарада, робкая скромница, как казалось Цунаде. До этого самого момента.

Откуда в ней столько уверенности, словно ей ничего не стоит убить меня?

Цунаде впервые видела Сараду такой. Подумать только, девчонка всерьез не побоялась встать у нее на пути и смотрела сейчас таким же волчьим взглядом, как и мальчишка минуту назад.

— Сарада, ты что, совсем страх потеряла?

Та не двинулась с места.

— Ни один Хокаге, ни Сандайме, ни Н… ни один другой не воспринимал эти шалости всерьез. Он же просто ребенок. Не трогайте его!

Слова Сарады уязвили Цунаде куда сильнее, чем бестолковая надпись на скале. Хотя бы потому, что девчонка была права. Во всем права. А она, Годайме Хокаге, — нет. На дурацкую выходку мальчишки не стоило реагировать так бурно, но эта «шалость» зацепила Цунаде за больное. Надавила на открытую рану, с каждым днем все больше разъедаемую сомнениями.

И этот мелкий вредитель прав. «Вали отсюда…»

— Валите отсюда, — повторила она. — Все! А этот пускай отмывает свои художества. До блеска!

Цунаде указала пальцем в пол, резко дернув рукой.

Шаринган с дрожащими томоэ погас. Сарада моргнула, развернулась и поплелась прочь из кабинета. Внук Сандайме в синем шарфе снова очутился перед Цунаде и спешно попятился к двери.

— Сарада, — окликнула Годайме.

Учиха обернулась. Снова серая мышка. Вместе с додзюцу погас и ее воинственный взгляд.

— А ты будешь следить за тем, как он работает. Весь день. Пока не закончит.

У девчонки наверняка были свои планы на день и теперь они отменялись. Цунаде отомстила ей за хамство. На лице Сарады мелькнула тень недовольства и тут же разгладилась.

— Хай.

Двери за детьми и чунинами захлопнулись.

Отчаянно хотелось напиться.

****

Жаркое полуденное солнце обжигало нежную кожу лица. Сарада сидела на лесах и болтала ногами, глядя на деревню Скрытого Листа. Голова все еще болела от нервного напряжения.

Радуйся, Сарада. Нажила себе врага.

Конохамару-сенсей болтался на дощечке-качельке, привязанный за пояс толстой веревкой для подстраховки. Сдирая кожу на пальцах, он драил проклятое каменное лицо.

Краска была хорошая. Она не оттиралась.

— Корэ… Я ее уже ненавижу, эту чертову бабку!

— Ты тоже хорош. Зачем надо было писать всякую чушь? Она тебе это припомнит. И не только тебе…

Спасать художников-бунтарей от гнева Хокаге уже становилось нормой. Вначале Боруто. Теперь Конохамару-сенсей.

За что мне это? Почему всегда я?

— Ага, я видал, как она завелась. Так это… кто же знал…

— Головой надо было думать!

Конохамару швырнул грязную мокрую тряпку на колени и уперся лбом в гигантский лоб Цунаде.

— Не могу больше.

Он посмотрел на свои пальцы со стертыми в кровь суставами.

— Мог бы краску брать подешевле. Теперь сидеть тут с тобой до ночи.

— До ночи? Справиться бы до ночи, корэ! Но ты права. В следующий раз возьму что-нибудь… этого… не такое качественное…

— Если не справишься, то уже я в тебя столом запущу. И… что значит «в следующий раз»?

Конохомару потер лоб и сокрушенно покачал головой.

— Прости. Я это… Не хотел тебя втягивать.

Сарада сгорбилась и уперлась руками в колени.

Конохомару-сенсея в этом времени она видела лишь раз, на похоронах Третьего, и то со спины. Наблюдая за ним, Сарада чувствовала, будто еще один лучик света из мирного будущего провалился к ней в настоящее. Как Нанадайме, только другой: темноволосый и в синем шарфе.

Сарада опасно наклонилась, заглянула под леса и позвала:

— Конохамару, тряпкой ты его вечность будешь тереть. Может, поискать какой-то растворитель?

— Какой растворитель? И… стоп-стоп. Откуда ты знаешь, что я Конохамару?

Схватившись за веревки, на которых держалась его качелька, он отклонился назад и посмотрел на нее.

— Ты… это… шаринганом видишь, как меня зовут?

— С чего ты взял?

— Говорят, шаринганом можно в голову к человеку